Мне так и не удалось нормально поспать. Каждый раз, когда я закрывала глаза, то видела красный снег и Райана. С самого утра я сидела у его кровати в мягком кресле, которое находилось в дорогой палате. Одна была одноместная. В самом центре небольшой комнатушки находилась койка, к которой были подключено множество разных аппаратов. Все оборудование было новым, современным. Даже койка, на которой лежал Райан, была своего рода оборудованием. Серые стены, белый ламинат, огромное окно, которое было спрятано за белыми жалюзи. Рядом с койкой Райана и креслом, в котором сидела я, была тумбочка, на которой стояли цветы. Сам парень был бледен, весь в синяках и ссадина. К его руке была приставлена капельница, к носу - аппарат, через который он мог дышать, на шее медицинский ошейник, чтобы зафиксировать поврежденные шейные позвонки. Ноги перевязаны и находились в гипсе, чтобы срослись кости. Такая же ситуация была и с левой локтевой частью руки. Его русых волос не было видно, ведь все они были под шапкой из бинтов. На Райане не было живого места. Как сказал нам врач - он чудом выжил. Одна мысль, что я могла его потерять приносила мне нестерпимую боль.
Отец Райана всю ночь по камерам наблюдения выискивал номера машины и саму машину, сбившую сына. Мало кто об этом знает, но папа Райана очень влиятельный человек, имеющий огромное количество связей и денег. Такому человеку определенно лучше не стоит переходить дорогу. Однако кто-то перешел, кто-то, кто сбил его единственного сына и скрылся. И теперь мужчина сидит и ищет эту тварь. Мне и самой хотелось переехать этого человека, слышать, как хрустит каждая его косточка. Хотелось видеть его страдания, которым он подверг всех нас.
Операция Райана длилась десять часов, которые показались вечностью. Прошло уже двенадцать часов, а Райан все не просыпается. Аппарат, который следил за его сердцебиением, издавал неприятный пикающий звук. Но на мгновение мне даже казалось, что я не слышу даже его. Для меня существовал только Райан. Он один. Я старалась не думать о том, что он больше не сможет ходить, я думала лишь о том, чтобы лучший друг очнулся. Мне всего семнадцать, а я уже прохожу через мучения непредназначенные мне по возрасту. Почему в жизни никак в кино? Почему нельзя поставить возрастные ограничения. Почему? Хотя к такому нельзя быть подготовленным в любом возрасте.
Райан не очнулся и на следующий день. Всю ночь я просидела у его кровати. Мои родители были не довольны, грозились запереть меня, но мне было все равно. Я не могла уйти. Миссис Бердс была на моей стороне и убедила моих родителей, что так будет лучше. Как ей это удалось - я не знаю, однако у нее получилось. Но родители разреши только в том случае, что я хоть пару зар появлюсь дома и доложу им, что все нормально. Моя мама переживала ничуть не меньше мамы Райана. Как переживали и наши отцы. За эти двадцать четыре часа наши родители сильно сблизились, что не могло не радовать, но даже это было для меня неважно. Важен только он.
