Новый мир

Глава 4. Утро в подвале

Люк в подвал открылся, как обычно, ровно в половине шестого. Китнисс быстро сошла по ступенькам и опустила на стоявший посреди тускло освещенной комнаты стол поднос. Руки вошедшей так сильно дрожали, что железный чайник на подносе звенел, и из носика по капле выплескивался кипяток.
– Спасибо, – поблагодарил ее сидевший за столом Гарри.
– Не за что, – Китнисс старательно отводила взгляд, но никто из присутствовавших не мог не заметить, как сильно распухла и покраснела ее левая щека, так, как будто по ней чем-то ударили.
– Что-то случилось? – Гермиона не сводила с Китнисс пристального взгляда.
– Нет-нет, ничего, – неопределенно махнула рукой Китнисс. – Просто упала неудачно, – в ее голосе отчетливо звучали слезы. Она быстро отвернулась и поспешила обратно к лестнице.
Гермиона догнала Китнисс, когда та уже поставила ногу на первую ступеньку и решительно взяла ее за руку. Китнисс всегда казалась очень волевой и решительной девушкой, и то, что она плакала, причем явно не из-за синяка на лице, не на шутку встревожило Гермиону.
– Китнисс, может, мы действительно сможем помочь? – мягко спросила она.
– Я же сказала – нет, – раздраженно бросила в ответ Китнисс. – Пусти меня, – тем не менее в ее глазах сквозила такая боль, что Гермиона и не подумала подчиниться.
– Что-то с Питом? – спросила она. Китнисс отрицательно помотала головой. – С Прим? С мамой?
– Нет. С Гейлом, – глухо ответила Китнисс и обессиленно опустилась на ступеньку. – Его избили на площади миротворцы якобы за нелегальную охоту. Он попался, когда пытался продать добычу в Котле. Мы всегда раньше так делали, и ничего не было. Но сейчас сменился глава миротворцев, и все всего боятся. Кто-то, очевидно, на него донес. Как только он раскрыл охотничью сумку, его тут же скрутили и отволокли на площадь, где били железным прутом, пока я не вмешалась. Мне тоже досталось, – она махнула рукой. – Правда, потом подоспел Хеймитч, и напомнил им, кто я такая – только это нас и спасло. Как бы власти меня ни ненавидели, им все-таки нужно, чтобы я дожила до Голодных Игр.
– Где сейчас Гейл? – спросила Гермиона.
– У нас, на втором этаже, – ответила Китнисс. – Лежит без сознания, весь в жутких кровоподтеках. Мама пытается его вылечить, но... – Китнисс всхлипнула. – У него такие сильные травмы, а у нас практически нет лекарств. Даже сильного обезболивающего нет.
– Если бы вы могли как-нибудь перенести его сюда, – покачала головой Гермиона. – Мы бы, конечно, его вылечили. У меня еще есть запасы заживляющего зелья, а переломы лечатся одним несложным заклинанием. Через пару дней он бы уже стоял на ногах!
– Вряд ли это возможно, – бесцветным голосом произнесла она. – Дом прослушивается, и миротворцы, конечно, знают, что Гейла принесли к нам. Если его вдруг перенесут куда-то еще, это будет слишком подозрительно. А вы правда можете его вылечить? – спросила она вдруг с надеждой.
– Конечно, – заверила ее Гермиона. – Мы и не с таким умеем справляться! Знаешь, в каком состоянии мы были, когда нас забросило в ваш мир? Джинни, вот, лучше помнит, она легче всех отделалась! – Гермиона выразительно посмотрела в сторону Джинни, которая сидела у стола рядом с Гарри. – Да на нас места живого не было, но через неделю мы уже бегали по лесу!
– Я не знаю, я поговорю с Хеймитчем, – Китнисс порывисто вздохнула. – Может, он придумает, как можно перенести его к вам, – с этими словами она взбежала вверх по лестнице к выходу из подвала.
Последнюю неделю Гарри, Рон, Гермиона и Джинни жили в подвале дома Эвердинов. Они согласились быть трибутами Квартальной Бойни, решив наконец, что хуже все равно не будет. Впрочем, после этого их жизнь пока мало отличалась от лесной.
Хеймитч и Плутарх некоторое время спорили о том, где устроить четверых друзей до того, как для них будут готовы места среди жителей дистриктов. Оставлять их в лесу ни одному из них не хотелось – а ну как их там обнаружит кто-нибудь еще, или они внезапно передумают? Хеймитч предлагал в качестве временного жилища для волшебников конспиративную коморку в лавке Сальной Сэй, но у Хевенсби была идея получше. Почему бы не поселить их там, где, как считают власти, контролируется каждый шорох? В доме Эвердинов, где понапичкано прослушки? Конечно, не в основных комнатах – это слишком опасно. Но ведь у них есть подвал, в котором хранятся запасы еды на случай сильного снегопада и внезапного обрыва коммуникаций. Там, разумеется, тесно, но разве это смутит волшебников, которые смогли превратить маленькую туристическую палатку в однокомнатную квартиру?
Хеймитчу идея Плутарха казалась слишком смелой, но в конце концов он согласился. В тот же день, когда состоялся разговор между волшебниками и Главным Распорядителем Голодных Игр, четверо друзей были переправлены в дистрикт. Китнисс, Пита и Гейла отправили по домам, чтобы их чего доброго не начали искать, а остальные ждали в лесу наступления темноты.
Ночь стояла безлунная, но на улице было светло от свежевыпавшего снега. В дистрикте круглые сутки дежурили миротворцы, периодически обходя улицы. Но Хеймитч предварительно изучил расписание их обходов, и всем шестерым удалось беспрепятственно добраться до Деревни Победителей.
Миссис Эвердин была порядком напугана тем, что в ее доме внезапно поселились четверо «беженцев из Первого Дистрикта», как ей их представила Китнисс. Но Хеймитч убедил ее, что так надо, и заверил, что миротворцы ни о чем не узнают. Конечно, о волшебниках ей не сказали ни слова.
Гарри, Рон, Гермиона и Джинни сделали единственную тесную каморку рядом с кладовкой в подвале вполне пригодной для жилья, воспользовавшись уже ставшими привычными в последнее время заклинаниями расширения пространства и трансфигурации. Китнисс и Пит поочередно носили им еду. Волшебники, конечно, могли справиться с этим и без них, но маме Китнисс могло бы показаться подозрительным, что в подвал никто не спускается. К тому же таким образом они давали понять, что не забыли о своих гостях.

***
Гейл лежал на кровати неподвижно, его глаза были плотно закрыты, но с губ периодически срывались душераздирающие стоны. Миссис Эвердин и Прим обрабатывали раны настойкой, которая должна была хоть на время облегчить страдания. Пит тоже находился в комнате, но помочь ничем не мог и молча наблюдал за действиями лекарей. Когда Гейл в очередной раз закричал, Пит не выдержал и отвернулся к окну. Он, как и Китнисс, плохо переносил вид человеческих страданий.
Пит протер ладонью запотевшее стекло и выглянул во двор. В свете висевшего над крыльцом фонаря были отчетливо видны фигурки Китнисс и Хеймитча. Несколько минут назад Китнисс поднялась наверх, и вид у нее был крайне взволнованный. Не произнеся ни слова, она махнула рукой Хеймитчу в сторону двери – этот жест уже давно сделался для всех условным знаком того, что нужно поговорить без посторонних ушей. В доме Эвердинов это можно было сделать только на улице.
Китнисс явно что-то доказывала Хеймитчу, активно жестикулируя. Ее лицо раскраснелось от волнения, волосы растрепались, а глаза горели лихорадочным огнем. Хеймитч слушал ее, сохраняя бесстрастное выражение лица. Через некоторое время он отрицательно помотал головой и что-то сказал – по всей видимости, аргументы Китнисс не убедили ментора. Китнисс в отчаянии закрыла лицо руками.
В этот момент калитка, ведущая в сад Эвердинов, распахнулась, и во двор вбежала девушка, в которой Пит с удивлением узнал Мадж Андерси. Мадж явно очень торопилась: она даже не надела верхней одежды, прибежала по снегу прямо в домашнем халате и тапочках. Она протянула Китнисс коробку, которую до этого сжимала в руках. Как только Китнисс взяла коробку в руки, Мадж тут же развернулась и собралась было бежать обратно, но Хеймитч окликнул ее, и она остановилась.
Следующие несколько минут Хеймитч что-то втолковывал Мадж. Она слушала его с удивлением, которое постепенно сменилось страхом, но тем не менее она неуверенно кивнула. Лицо Китнисс разом прояснилось. Хеймитч положил руку на плечо Мадж, и они все втроем устремились ко входу в дом.
На дальнейшее Пит смотрел, плотно прижавшись лицом к холодному стеклу, тщетно пытаясь понять, что происходит. Хеймитч и Китнисс вошли в дом и плотно закрыли за собой дверь, а Мадж так и осталась стоять снаружи. В руках у нее снова была коробка, которую она еще недавно отдавала Китнисс.
Минут пять ничего не происходило: Мадж стояла на крыльце, а Хеймитч и Китнисс не спешили подниматься наверх. Наконец Мадж подняла вверх руку – даже со второго этажа Пит не мог не заметить, как сильно она дрожит – и нажала на кнопку звонка. По дому разнеслась громкая трель, заставив Прим и миссис Эвердин вздрогнуть. Пит повернулся к ним и кинул на маму Китнисс успокаивающий взгляд – мол, все в порядке, никто чужой к нам не пожаловал. Через мгновение он вновь уткнулся носом в стекло, но увидел лишь, как за Мадж закрывается входная дверь. На лестнице раздались торопливые шаги, и вскоре в комнате появились запыхавшиеся Китнисс, Хеймитч и Мадж. Мадж при этом выглядела порядком напуганной.
– Вот, миссис Эвердин, это поможет Гейлу, – проговорила она, тщетно пытаясь унять дрожь в голосе, и протянула коробку матери Китнисс. – Здесь лекарства.
– Введи ему морфлинг, мама, – произнесла Китнисс умоляющим тоном. – Пожалуйста, я не могу смотреть, как он мучается. Пускай он уснет.
Миссис Эвердин переводила недоуменный взгляд с Китнисс на Хеймитча, будто пытаясь понять, что они затеяли. Хеймитч молча кивнул ей, показывая, что ей стоит послушать Китнисс.
Миссис Эвердин глубоко вздохнула, заставляя себя думать только о пациенте, а не о странном представлении, которое устроила ее дочь. Она раскрыла коробку, нашла среди лекарств ампулу с морфлингом, разбила ее, наполнила шприц и сделала Гейлу укол. Через некоторое время дыхание Гейла сделалось ровным, и он перестал стонать – лекарство подействовало.
– Отлично, теперь он хотя бы проспит до утра, – громко произнесла Китнисс. – Хоть на несколько часов мы смогли избавить его от мучений.
Миссис Эвердин знала, что это не так – при таких сильных травмах введенной дозы морфлинга могло хватить лишь на пару часов, но не стала ничего говорить, поняв, что Китнисс говорит это для ушей миротворцев. Она принялась было вновь за обработку ран, но Хеймитч жестом остановил ее. Он подошел к Гейлу и кивком подозвал Пита, который молча наблюдал за разыгравшейся сценой, стоя у окна.
– Тогда я, пожалуй, пойду домой – время уже позднее, – так же нарочито громко произнес Хеймитч. – Утром я загляну снова.
Вместе они подняли Гейла на руки, стараясь сделать это как можно тише. Он был очень тяжелым, и Пит с Хеймитчем с трудом удерживали его. Из ран тут же начала сочиться кровь. Если бы не сильное обезболивающее, Гейл бы сейчас орал благим матом от боли.
Китнисс, Мадж и Прим бросились на помощь Хеймитчу и Питу. Впятером им удалось вынести Гейла на лестницу, не произведя слишком много шума. Миссис Эвердин осталась в комнате и принялась перебирать лекарства в коробке, стараясь погромче звенеть склянками. Она начинала понимать, что происходит, и теперь старалась помочь.

***
Когда Пит, Хеймитч, Китнисс, Прим и Мадж, все мокрые от пота, спустили бесчувственного Гейла в подвал, Гермиона уже вовсю готовилась к приему пациента. Свободная кушетка была застелена белой простыней, а на придвинутом к ней стуле были выставлены все флакончики с зельями, какие у нее остались.
– Мерлин! – выдохнул Рон, когда Гейла положили на кушетку.
Гарри, Джинни и Гермиона тоже были впечатлены. Они видели в своей жизни столько всяких травм от страшных проклятий, но никогда не думали, что подобное может сотворить человек обычной железной палкой.
Гермиона, впрочем, сразу взяла себя в руки и, выбрав одну из стоявших на стуле бутылочек, принялась за дело.
– Я могу помочь, – послышался робкий голос Прим. – Вы не думайте, я все умею, я всегда помогаю маме с пациентами.
Гермиона с сомнением взглянула на девочку. Она знала, что никто так и не рассказал Прим об ее истинной сущности, и думала о том, насколько безопасно будет применять зелья в ее присутствии. А ведь еще придется воспользоваться палочкой, чтобы срастить парню переломанные кости! Прим смотрела такими умоляющими и, вместе с тем, не по-детски серьезными глазами, что у Гермионы сжалось сердце. «Как вообще можно скрывать от человека, что он волшебник?» – с раздражением подумала она, но тут же отогнала непрошеную мысль.
– Да, конечно, ты можешь помочь, – улыбнулась Гермиона, протягивая ей смоченный зельем ватный тампон. – Ран много, одной мне быстро не управиться.
Хеймитч покачал головой, выражая недовольство. Гермиона ответила ему сердитым взглядом.
– Кстати, а что за лекарство ему ввели? – внезапно резко спросила она, поняв, что Гейл, несмотря на жуткие травмы, пребывает в глубоком забытьи. Она знала, что некоторые сильные маггловские препараты не слишком хорошо реагируют с зельями.
– Морфлинг, – ответил Хеймитч. – Сильное обезболивающее на основе морфинов, от которого человек на какое-то время впадает в глубокий сон. Но ему ввели всего одну восьмую дозы, скоро он снова начнет чувствовать боль.
– Морфины, – сморщилась Гермиона. – Ну ладно, настойка бадьяна ему точно не повредит. А вот с обезболивающим пока придется подождать.
Гермиона и Прим вместе принялись за обработку ран. Китнисс наконец смогла спокойно вздохнуть: теперь она была уверена, что Гейл в надежных руках.
– А ведь мы знакомы, – послышался внезапно из угла голос Мадж. Она смотрела на сидевших в углу Гарри, Джинни и Рона, и в глазах ее читалось откровенное удивление. – Мы виделись на площади в тот день, когда Пит и Китнисс победили в Голодных Играх. Вы ведь Гарри и Джинни, верно? – она подошла к замершим в нерешительности друзьям.
– Кхм, да, верно, – произнес Гарри. – А ты Мадж, да?
– О, вы меня помните, – Мадж мило и чуть застенчиво улыбнулась в ответ.
– А я Рон Уизли, – поспешил представиться Рон, вставая с места и предлагая Мадж свободный стул. – Садись, выпей с нами чаю.
– Спасибо, – Мадж опустилась на стул, вновь очаровательно улыбнувшись Рону. Он чуть заметно покраснел.
Хеймитч все больше хмурился. Он уже начинал жалеть, что поддался на уговоры Китнисс и согласился отнести Гейла к волшебникам. Ситуация выходила из-под контроля, и это ему чертовски не нравилось. Снова лишние люди оказывались втянутыми в эту опасную для них историю, причем сами они даже не подозревали, чем все это может для них обернуться. А ведь все могло бы пройти гладко, и до нужного момента никто бы ни о чем не узнал! Хеймитч помнил, что Мадж видела Гарри и Джинни, и готовился вскоре переправить их в одиннадцатый дистрикт от греха подальше. Там как раз совсем недавно умерли двое детей шестнадцати лет. Мальчика даже звали так же – Гарри, а девочка, как и Джинни, была обладательницей рыжих волос.
Хеймитч посмотрел на Прим, которая ловко помогала Гермионе обрабатывать раны, потом на уже весело щебечущих за чашкой чая Рона и Мадж и наконец одарил тяжелым взглядом Китнисс. Та виновато потупилась.
– Что это за настойка? – спросила вдруг Прим. – Я смотрю, она так хорошо действует – раны тут же перестают кровоточить и, кажется, даже начинают затягиваться. Никогда не видела ничего подобного! В маминой аптечке и близко такого нет. Это ведь что-то капитолийское, да?
Гермиона быстро обернулась на Хеймитча, который смотрел на нее почти волком. Ее внезапно охватила злоба – значит, эти жители дистрикта каждый день вот так вот страдают от произвола властей, а местный врач даже не в состоянии помочь им, потому что у них нет самых элементарных лекарств!
– Да, это сильное средство, – произнесла Гермиона. – Но у него очень простой состав. Оно готовится из трав, которые растут у вас в лесу. Рецепт запомнить легко, хочешь, я научу тебя варить такое лекарство?
– Ты не шутишь? – ахнула Прим. – Конечно, хочу! Да будь у нас хоть бутылочка этого лекарства, и мы могли бы облегчить страдания стольким людям!
Сзади послышалось еле слышное рычание Хеймитча, но Гермиона даже не удостоила ментора взглядом.
___________________________________