Буквы беспорядочно мелькали перед глазами и уже начали сплетаться в какие-то еретические символы. Эмма всё так же упорно всматривалась в лист бумаги, вертя синюю шариковую ручку между пальцами. К сожалению, новые надписи не появлялись. Только те четыре строчки, которые она написала ещё час назад. А может два часа... или три. Вот чёрт, сколько она здесь сидит? Наверняка, уже наступил вечер. Свон лениво подняла голову, чтобы посмотреть в окно. Да, на улице уже смеркалось, так что Спасительница ясно увидела на стекле своё отражение, и от данного зрелища её слегка передёрнуло. Эмма снова опустила глаза на листок, от греха подальше. Нет, ну что она делает? Ах да... пишет письмо Киллиану. Свон с трудом верила, что могла на такое согласиться. Конечно же, это была его идея.
***
- Милая, можно тебя кое о чём попросить? - вдруг спросил пират во время очередной прогулки.
- Конечно, - С улыбкой произнесла Эмма.
- Это не совсем обычная просьба.
- Ну ладно, выкладывай, – немого насторожилась Спасительница.
- Напиши мне письмо.
- Ты же не умеешь пользоваться электронной почтой, - напомнила Свон после небольшой паузы.
- Точно, поэтому тебе придётся написать его пером на бумаге. Но, в принципе, можно и ручкой, - уточнил Крюк, заметив недоумевающее лицо подруги.
Тут пауза затянулась, но Эмма всё же взяла себя в руки и поинтересовалась:
- Зачем?
- Чтобы у меня было о тебе напоминание.
- Ну, хочешь, я тебе свою фотку подарю?
- У меня их уже целая коллекция. Даже в ванной висят. С таким же успехом я могу хранить фото Крокодила. Это не...
- Так подожди, - вдруг перебила Эмма, - а зачем тебе в ванной мои фотографии?!
Крюк почему-то сразу растерялся и стал изображать какие-то знаки руками. Видимо, они должны были ответить Эмме на её вопрос, но, к сожалению, она плохо разбиралась в языке жестов. Тогда Киллиан решительно махнул рукой и вернулся к начатому:
- Так, не меняй тему! Фотографии не подойдут. В них нет твоего почерка, характера и рассуждений. Я не вижу тебя целыми днями за этой вечной борьбой со злом. И мне порой кажется, что наши отношения только лишь сон, а когда я проснусь, ничего не останется. Пусть у меня будет хоть одно доказательство.
- Ну, понимаешь, - девушка замерла, подбирая слова, - это немного старомодно. Мы же не в дешёвом женском романе.
- Эмма, я ведь родился в другом мире в другую эпоху и мне уже больше трёхсот лет. Я же не заставляю тебя рисовать мамонтов на стенах пещеры.
- Прости, - смущённо прошептала Свон, - Я… Я знаю. А разве это не должен делать мужчина?
- Не обязательно, но я тоже могу тебе написать. Если хочешь.
Эмма прокрутила данную перспективу у себя в голове и решила, что будет забавно. По крайней мере, тогда ей так казалось...
- Ну, хорошо, давай попробуем.
Джонс удовлетворённо кивнул.
- А может всё-таки ещё одну фотографию? С автографом! - Сделала последнюю отчаянную попытку Свон.
- Нет, - твёрдо отрезал пират.
- Ладно. Но писатель я посредственный.
***
Какой там посредственный?! Она, как оказалось, и двух слов связать не может. Как её вообще угораздило на такое согласиться. Эмма даже за те два школьных сочинения, которые ей пришлось писать за жизнь, получила двойку. Если в сумме.
Но деваться было некуда. Свон снова уставилась на своё творение и прочла те несчастные четыре строчки. Потом, не меняя выражения лица, скомкала проклятый листок бумаги и швырнула со всей дури в дальнюю стенку к уже приличной горке макулатуры. Стена выстояла, но легче Эмме от этого не стало. Увы...
Спасительница просидела со скрещенными на груди руками и нахмуренными бровями ещё около минуты и... достала новый листок, кажется, уже восемнадцатый. Она вдруг подумала, сколько нужно было срубить деревьев ради этих восемнадцати белых листиков. И если все любовные письма требуют таких затрат, то не удивительно, что экология пребывает в таком плачевном состоянии. Да, определённо, трактат по этой теме у неё занял бы намного меньше времени.
За размышлением над глобальными проблемами человечества Эмма не сразу заметила лёгкое прикосновение к своему плечу и окончательно очнулась только от такого же невесомого поцелуя в шею.
- Что ты делаешь? Я так никогда не закончу.
- Любимая, тебе нужно отдохнуть. Ты сильно напряжена.
- Со мной всё в порядке.
- Конечно, просто ты начала что-то бормотать о влиянии романтических бредней на окружающую среду, ну и…
Свон виновато посмотрела на пирата:
- Прости. То есть всё это, конечно, очень мило, но я не могу. Не знаю, как это написать, я даже не знаю, как сказать об этом вслух.
- Я понимаю, Эмма, - Крюк тяжело вздохнул, - поэтому и попросил. Рассказать всё бумаге гораздо проще, чем человеку, ведь ты можешь не бояться быть непонятой, можешь забрать свои слова обратно, если вдруг сболтнула лишнего и даже взглянуть на них со стороны. Но для этого необходимо быть уверенной в той мысли, которую хочешь донести. Потому что если ты передумаешь, бумага ни в чём тебя не упрекнёт. Я не хочу, чтобы ты переступала через себя, используя ничего не значащие фразы, - Киллиан улыбнулся и, наклонившись к самому уху Эммы, прошептал:
- Пусть эта затея останется на будущее. На случай если тебе захочется о чём-то мне рассказать.
Спасительница кивнула, прислушиваясь к странному ощущению внутри. Как будто мощный поток рвался наружу, но не мог преодолеть стену, которую она же и выстроила. Эмме отчаянно хотелось выложить ему всё, о чём она так долго молчала, что читалось в её глазах и мучительно вертелось на языке. Но разве Эмма Свон могла себе это позволить?
Крюк по-хозяйски обнял её за плечи и философски заключил:
- Всё это пустяки. У нас ещё будет время на слова. Если даже весь мир и этот проклятый город в частности настроены против нас. Пусть меня зачислят в злодеи, но твоего Света хватит на нас двоих. Мне жутко хочется в это верить, Свон, - Джонс сильнее сомкнул объятия, чувствуя лёгкую дрожь девушки, - Он наполняет тебя до краёв и вырывается наружу через пряди твоих волос. Эмма, мне кажется, он убьет тебя, если ты не будешь никого спасать. Но я подожду. Хоть целую вечность. Пока в Сторибруке не закончатся сбившиеся с пути Тёмные маги, несчастные Злые Королевы, застрявшие на дереве котята и все прочие. Когда тебе некого будет спасать и ты, возможно, вспомнишь обо мне. Я умею ждать, любимая.
Тогда Свон бесцеремонно приникла губами к его губам, сплетаясь в едином дыхании. Ей больше не хотелось говорить. Жизненный опыт не позволял ей быть романтиком, но Эмма была женщиной и, пользуясь этим весомым аргументом, могла себе позволить немножко растаять. Она чувствовала, как поцелуй переступает черту нежности, и как быстро закипает кровь. Именно сейчас, тая от прикосновений любимого пирата, Эмма точно знала, о чём ему напишет. Но пока слова не имели значения. Они всё скажут без слов.
