«Выбор есть всегда, а если его нет, значит, ты плохо смотришь», — повторяет про себя слова папы Чонгук и, продолжая пинать пустую пластиковую бутылку, подходит к дому. Потрёпанный пикап отца стоит на лужайке, значит, альфа уже дома. Чонгук задерживается у автомобиля, на котором наизусть знает каждую царапину, пересчитывает отверстия от пуль, убеждается, что новых нет, и, выдохнув, идет к входу. Его и так заждались, а скандалить из-за опоздания не хочется, но не успевает Чонгук войти в дом, как До, отец мальчика, выходит на крыльцо.
— Наконец-то, — восклицает мужчина. — Я уже думал за тобой парней послать.
— Я не особо стремился знакомиться с твоей семьей, — бурчит одиннадцатилетний мальчуган, прислонившись к перилам.
— Не моей, а нашей, — соединяет брови на переносице альфа. — Перестань быть эгоистом. Хватит думать только о себе. Ты войдешь в дом, поздороваешься с Иланом и не будешь позорить меня своей невоспитанностью.
— Это я думаю только о себе? — кривит рот мальчуган. — Это тебе плевать на меня, раз уж ты считаешь нормальным привести в дом другого омегу и требовать от меня называть его папой!
— Чонгук, — смягчает голос мужчина. — Я никогда не требовал у тебя этого, но ты отказываешься понимать меня, принимать тот факт, что жизнь продолжается, что я полюбил кого-то, кроме твоего папы.
— Это не любовь! — зажимает ладони в кулаки мальчик. — Любовь бывает один раз, и она была у тебя с папой. Хотя была ли, учитывая, что всего лишь через три года после его смерти ты привел в наш дом другого.
— Ты еще маленький, — садится на корточки перед ним До, — ты не знаешь, что любовь бывает не один раз. Ты злишься на меня, но я ведь не виноват, что твой папа нас так рано покинул. Я бы отдал свою жизнь, лишь бы он жил, но кто у меня спрашивал? Илан прекрасный человек, у него огромное сердце...
— Хватит! Я поздороваюсь, но не жди от меня большего, — рычит мальчуган и тянется к только недавно собственными руками выкрашенной в серый под цвет дома двери.
На этой улице, сплошь состоящей из низких одноэтажных старых домиков, нет ни одного дерева. Покоцанный, покрытый местами огромными дырами старый асфальт сливается со стенами домов, создавая впечатление одной сплошной серой картины. «Уныние» — зовет свою улицу Чонгук и снова думает о баллончиках с краской, которыми вместе с Хосоком раскрашивает эту серость, а наутро, после скандалов с соседями и подзатыльника от отца, сам же выкрашивает в серый.
