«Умирать от любви — значит жить ею.» В. Гюго Стеклянный бокал постоянно сверкал гладкими боками при слегка тусклом свете лампы. Полнотелое красное вино, будто неспокойные волны моря, металось из стороны в сторону, тонким ободком касаясь границ бокала. Чуя, что крутил в тонких пальцах бокал — только подливал масла в огонь. Однако как врождённый перфекционист, с идеальным знанием меры — мог пролить тёмную, глубокую жидкость лишь себе в рот, при этом жадно облизывая потрескавшиеся губы.
Сейчас он заканчивал дела с бумажной волокитой, что весьма сильно ему надоела. Нервы сдавали обороты, поэтому он позволил себе попробовать любимый напиток, зная, что опьянеть не составит особого труда. Именно это стало причиной того, что бокал был полон лишь наполовину, быть может, даже меньше. А жаль, ведь вкус хорошего вина всегда перекрывает сухую скуку будней. Несмотря на заносчивость сие работы, рыжеволосый тщательно вчитывался в каждую матовую бумажку, вглядываясь в каждый угольно-черный иероглиф. «Лучше сделать все хорошо сразу, чтобы не мучаться потом», — девиз каждого перфекциониста, по мнению голубоглазого парня. На минуту можно было разглядеть, как брови Чуи явно нахмурились, а отстранённый вид сменился на раздраженный. — Господи, какой умник это писал? — устало выдохнул парень, поставив уже пустой бокал на стол, сопроводив все это стуком. Он иронично подчеркнул слово «умник», чтобы доказать отрицательную сторону этого слова. Он поднес бумажку к лицу ближе, дабы убедиться в тупости людей вокруг. И, как ни странно, все было верно. Верно, что в бумаге была ошибка. Рыжеволосый потупил взгляд на дверь, почувствовав колющую и царапающую боль в горле, будто острая, рваная на конце палка растягивающейся линией царапала его грешное нутро. Это, конечно же, перфекционисту не шибко понравилось.. И если бы эта протяжная боль остановилась на таком терпимом уровне, то, вероятно, Чуя отделался бы обычным чаем с лимоном. Хоть он и не доверял народным методам, но не хотелось чувствовать горечь лекарств, купленных в ближайшей аптеке. Вскоре, погружаясь в отрывистый, тяжёлый кашель, голубоглазый по воле случая заметил густую кровь, такую же тёмную и глубокую, как недавно выпитое вино. Это его насторожило, поэтому парень решил выйти из здания, дабы захватить в лёгкие прохладный воздух с улицы. — Ч-чёрт! — выдавил из себя Накахара, споткнувшись о собственную ногу. Это выглядело более нелепо, чем могло бы быть. Однако лучшего сейчас не оставалось, чем еле как плестись к двери, перебирая ногами. Его охватывало чувство, что стены начинают проваливаться, всей своей мощью давить на него, величественно усмехаясь. Он терял воздух, упускал его, чувствуя, что скоро его грудная клетка вот-вот треснет, лопнет и, как хрупкий хрусталь, распадётся на множество маленьких осколков, в нашем случае, костей. — Чуя, Вас звал Д.. — ворвался низкий мужской голос, однако он содрогнулся, задрожал, как только мужчина увидел лежащего на полу парня, давящегося своей же кровью. Накахара же, ухватив скользкую мысль, что его подопечные тупы, словно пробка – стукнул кулаком по полу, выдавливая из себя грозное, дрожащее: «Н-ну?», намекая на помощь. Стук получился глухим и не таким громким, как ожидал рыжик, однако этот звук разбудил мужчину, что сразу подбежал к Чуе. Последнее, что окутал его взор – голубая гортензия, покрытая тонкой пленкой крови вперемешку со слюной перфекциониста. И, как бы эстетично и своеобразно это не выглядело, это все равно было отвратительным.. *** В глаза рыжеволосого бился яркий свет, который на этот раз исходил не от тусклой блеклой лампочки, а от окна. В ушах стоял приглушённый звон, как происходит обычно в умиротворённости и тишине. — Проснись, спящая красавица, — с надменностью и усмешкой прозвучало у человека, который явно бросается девятью жизнями налево и направо, — прекрасный принц пришёл пробудить тебя, — отозвался ещё раз смельчак. После этого полусонный Чуя почувствовал движение, словно кто-то наклонился прямо пред его лицом. В ответ на такую дерзость, перфекционист с яростью схватил наглеца за обе щёки одной рукой, открыв при этом небесного цвета очи. — Ты бессмертный, или же тупой? — рыкнул парень, заглядывая в карие, словно корка дуба глаза. Такие же бездонные, как глубокий колодец. Не видно ничего, кроме тьмы. Зато на лице было кое-что, да видно: уголки губ растянулись в царственной, победной улыбке. — Эй, враг женщин, — прошипел Чуя, оглядывая глупую гримасу Осамы, — тебе не рассказывали, что жизнь дороже злата? — продолжил парень, но теперь не так грозно. — Для меня даже пень дороже жизни, — Дазай обхватил руку парня, держащего его за обе щёки и оттянул её в сторону. Все-таки говорить было не так удобно, как хотелось бы. — Верно, ты и пня не стоишь, — теперь в величественной улыбке и с унизительно звонким смешком Дазая оглядывал Накахара, — И так, где мы? — сонно прозевал рыжик, массируя пальцами переносицу. Даже сейчас будто пуля в голове застряла.. — Будь как дома, ты в.. — начал брюнет, прогуливаясь по светлой палате, однако внезапно остановился, вдруг теряя былой ребяческий настрой, — эй, обольстительная шляпка, — Осаму рывком приблизился к мафиози, держа руки в карманах его пальто, — кто стал владельцем твоего дьявольского сердечка? — теперь брюнет заливисто захохотал, постоянно вытирая костяшкой пальца якобы выступающие слезы. Это вызывало недоумение со стороны Чуи, но гнева появлялось больше. — Заткнись, мудака ты кусок, — заскрипел зубами мистер "обольстительная шляпка" и, потянувшись рукой к копне каштановых волос – притянул нахала к себе, вновь заглядывая в глубокие глаза. Они дарили Чуе необыкновенно тёплые и умиротворённые чувства. Раньше такого рыжеволосый явно не чувствовал. Но так к этому привык, что был готов вырвать эти прекрасные глаза у бесхребетного остолопа. — Эй, Накахара, врач рассказал про твою болезнь, — Дазай хитро улыбнулся, хотя почему-то от него веяло глубокой грустью и одиночеством. Это было видно по глазам. Рыжик утопал в непонимании, хотя, нет. Он понимал и знал, что дорожит Дазаем, однако не хотел это признавать, всячески сопротивлялся и пытался трезво смотреть на вещи, обвиняя во всем дневную выпивку. Он любит этого чёрта, и он это знает.. *** На улице уже можно услышать мерцание звёзд, если постараться. Ночь темным одеялом накрыла небо, не давая пробиться к земле солнечным лучам света. Чуя вальяжно ходил возле стеклянного шкафа с вином, вспоминая сегодняшнее событие. «Раньше я тоже кашлял кровью и задыхался.. Однако это было после физических нагрузок, поэтому..», — Накахара прокручивал события прошлого в голове, задумчиво прикусив нижнюю губу. Врач, к сожалению, оказался тупее, чем ожидалось. Он объяснил все слишком туманно и непонятно. Было ясно лишь то, что это ничто иное, как "ханахаки", болезнь влюбленных. От этого в голове все прояснялось. Но становилось больнее с каждым разом, когда в мыслях мелькала масляная картина ехидной улыбки Дазая. Вот же чёрт в истинном обличье.. Накахара даже и не заметил, как его руки уже бродили по полкам с винами, как и его небесно чистый и понятный взгляд. Только поэтому взгляду парня можно было читать, как открытую книгу. А кто не поймёт содержания, тот точно бревно.. Наконец в цепкой хватке рыжика оказалось белое игристое вино, которое отражалось золотистым цветом даже через стекло. Обычно такое вино Чуя закусывает спелой клубникой, откидывая голову назад в кожаном кресле. Внезапный телефонный звонок заставил дамского угодника вздрогнуть, а потом раздражённо вздохнуть, принимая вызов.. Чёрта Осаму.. — Чуечка-чуечка, — весело протараторил Дазай, хихикая. Он явно пытался вывести Накахару на эмоции. — Чёрт тебя побери, чего тебе надобно, бес несчастный, — утомительно, почти на одном дыхании отвечал рыжик. — Я вот работу закончил, айда праздновать? — протянув гласные последнего слова заявил Дазай. Это было крайне подозрительно и непонятно для голубоглазого. Однако отказывать он не стал: — Хорошо, но выпивку несёшь свою, — обиженно пробубнил собственник, вспоминая неприятный инцидент с Осаму и вызывая у брюнета смех. Остаться без выпивки и на этот раз ему не хотелось. Закончив с телефонным разговором, тот снова потянулся к игристому вину, облизываясь и ехидно улыбаясь. Он прокручивал в руках бутылку, любуясь его чистым королевским цветом и представляя кисловатый вкус с клубникой. Однако детская радость не продлилась долго: звон битого стекла прорезал ночную тишь. К сожалению, это был не единственный сюрприз на сегодня. Навязчивый кашель заставил голубоглазого съежиться, дышать с трудом, прерывисто и с чудным хрипом.
Кровь с подбородка стала назойливо капать на воротник и одежду, а Накахара безрезультатно пытался вытереть её о ладони, цепляя к рукам множество маленьких лепестков того же голубого цветка, что и глаза Чуи. Такой поворот событий не радовал, однако пока остались силы – самым лучшим выходом из ситуации парень посчитал поход в ванну, что бы не встретить гостя неопрятным и немощным.. *** Тяжёлый кашель с каждым рывком становился более протяжным и удушливым. Он приносил не только скрипучую боль в горле, что тянулась и до языка, но и желание сломать что нибудь в ванной. Однако Чуя мог только включить холодный железный кран, что наклонился прямо у раковины, дабы никто из жильцов здания не услышал его хриплый и приглушённый кашель. Голубые лепестки и редкие цветки гортензии.. Так прекрасно, что даже тошно. Глаза сами по себе смыкались, приближая темноту с углов ванны.. «Отпразднуем в другой раз, Дазай.
