Анатомия ромашки.

Понедельник, горящий в страстях человеческих

- Лесбуха, - Инга демонстративно отвернулась.
Девушка, сидящая за ней заливалась слезами, кожа её стала ещё беднее, отчего она казалась и вовсе прозрачной. Не сказать, чтобы Ингу сильно интересовала личная жизнь её одноклассниц, да и к сексуальным меньшинствам она ровно дышала. Дело в другом. Ей нужно отдавать ненависть. Ей нужно показать свою силу, чтобы люди не смогли увидеть её слабость. И Леся, которую издалека вполне можно опознать как неупокоившуюся душу какой-нибудь грешной монахини, прекрасно выполняла отведенную ей роль.
- Хотя знаешь что? - Леся подняла на девушку затравленный взгляд, - Ты даже так себе никого не найдёшь. К сожалению, люди наделены способностью видеть то, что их окружает.
Слёзы с удвоенной силой полились из белесых глаз. Они стекали вниз, задерживаясь на опухших губах, облизывая острый подбородок и, наконец, падали, поднимая чернильные бунты в аккуратно заполненной тетради. Слезы призваны вызывать жалость, но до чего же редко они выполняют свою функцию! Инга видела поверженную жертву и кем она будет, если не нанесёт последний удар!
- Хватит сырость разводить. Оооо, до чего же ты жалкая! Не хочу тебя видеть! - девушка развернулась на каблуках и вышла из класса.
Ненависти больше не было. Она вся осталась позади, обволакивая чёрным ореолом ее несчастную жертву.

До чего же легко бывает в такие моменты. Хочется жить, дышать и любить каждую часть этого огромного мира. Но больше всего все-таки любить. В каждом из нас с детства заложена любовь, любовь чистая, готовая на самопожертвование. Любовь созидающая, когда хочется только отдавать, отдавать все, что только можно отдать, и ничего не брать взамен. Обычно люди так и делают, как только появляется возможность. Первая любовь хоронит эту бескорыстную страсть, эту наивную доверчивость, а тот, кому ты даришь эти чувства, только ехидно подкидывает землю на эту могилу слез. Но сколько бы раз мы не разочаровывались, сколько бы раз не разрывалось сердце на тысячи окровавленных кусков, надежда всегда теплится в глубине растерзанной в клочья душе.

Так думала Инга, вспоминая свою первую настоящую любовь. По ночам она все так же молит Провиденье повернуть время вспять, но Утренней Инге удалось отпустить прошлое.

Высокий, хорошо сложенный, его волосы отливали жирным блеском и чем-то ужасно походили на нефть. Смуглое лицо окружал ареол прыщей. На веках переплетались сетки из крошечных фиолетовых молний, а вены на руках выдавались так что можно было увидеть их равномерную пульсацию. Тёмные глаза, и без того большие, казались ещё больше в обрамлении из длинных чёрных ресниц.
- Привет!
- Привет, Инн! Как дела?
- Нормально. У тебя как?
- Тоже нормально.
- Ну давай тогда, до встречи.
- До встречи...

До чего же глупо было встречаться с тем, кого ты будешь видеть каждый день. Хотя в тот момент это казалось такой хорошей идеей... А эти диалоги? Боже мой, он хочет показать, что не держит зла, но лучше бы он просто проходил мимо, словно ничего не было. К чему теперь это абстрактное "нормально", когда пару месяцев назад они рассказывали друг другу о каждой минуте, проведённой порознь? Зачем он кладет руку ей на плечо, когда её тело до сих пор помнит влажные прикосновения его губ? И зачем говорить "до встречи", когда они оба знают, что встречи уже не будет? И ненависти не будет. Будет только шипучая тоска. Инга старалась загнать воспоминания так глубоко, чтобы они убили сами себя в недрах её подсознания. И ей удавалось это сделать, только ноющее чувство в груди все никак не утихало уже который месяц.

Когда ты расстаешься с тем, кто тебе дорог, приходится вести упорную войну с воспоминаниями. Они настигают во сне, принимая столь причудливые формы, что порой нельзя разобрать, что случилось в реальности, а что просто плод воспаленного разума. Одним утром твои щеки покрыты стыдливым румянцем, а глаза горят неистовым огнём, а на следующий день ты просыпаешься, захлебываясь собственными слезами. И вот, когда кажется, что все уже позади, что ты готов для новой жизни... вспоминаешь тот самый момент. Каким же важным он кажется теперь, каким далёким. Ну почему время не стерло его, почему пыль прожитых мгновений лишь слегка припорошила, оголяя самое важное при первом дуновении тоски? Во имя всего святого, почему ты не ценил его тогда, почему не придавал ему значения? Потому что верил, что он не последний,что таких будет ещё много. А в итоге всегда выходит так, что то, чему мы не придаем значения, оказывается самым важным.

Из воспоминаний выводит дребезжание звонка. Наверное, её школа - единственное место в городе, где ещё пользуются этими старомодными устройствами, похожими на железный бюсгалтер, начинающий свою триаду глухим хрипением, а заканчивающий так резко, что внутри что-то переворачивается. Впереди еще пара уроков, что сольются в одну большую унылую лекцию о бренности всего сущего. Леся уже успела успокоиться, даже как-то приосанилась и, наверное в первый раз в жизни, посмотрела Инге прямо в глаза с надменной улыбкой.
- Я покажу тебе кое-что завтра, милая, - Леся как-то неестественно засмеялась, до того неестественно, что по коже пробежал холодок.
- Буду ждать, - пообещала Инга