Брак По Расчёту

10. "Небезразлична".

Косые капли дождя гулко и настойчиво барабанили по окну, а хмурые тучи, уже который час извергающие из себя воду, нагоняли ещё больше хандры. С самого раннего утра шел непрекращающийся ливень, и лютый холод не позволял не то что выйти на улицу, а даже нос высунуть. Дорогу размыло, земля влажно чавкала под ногами, а туман мешал рассмотреть хоть что-нибудь дальше вытянутой руки. Погода, одним словом, была отвратительная, но, как ни странно, на обитателей маленького домика, находящегося практически на краю поселения, это никак не влияло. Сегодня у них вновь было людно, так как в гости снова наведался СокДжин со своей семьёй. Они все в полном сборе сидели в тёплой гостиной и вели беседу под приглушенный шум дождя, тихий бубнеж телевизора и редкие раскаты грома, которые периодически пугали МёнХо, и ИнДжи или Джину приходилось его успокаивать. Джису находилась здесь же, коротая время в обществе ИнДжи и её сынишки, и только изредка бросала кроткие взгляды на развалившегося на диване рядом с братом Чонгука. Тот о чем-то тихо переговаривался с Джином и отцом и изо всех сил старался не так открыто и долго смотреть на девушку при стольких людях, но взгляд каждый раз сам по себе плавно ускользал в её сторону, и юноша долго мог пялиться на неё, пока его не отвлекали брат и отец. Частенько Джису ловила его за подглядыванием, и когда их взгляды встречались, никто из них не отворачивался, не делал вид, что это получилось случайно. Они просто смотрели друг на друга, но эти переглядывания длились пару секунд, потому что их обязательно кто-нибудь отвлекал и заставлял прервать этот странный зрительный контакт, понятный только этим двоим.

Пока Чон разглядывал брюнетку, у него в голове роилось столько мыслей, что она просто разрывалась, но это его состояние ничто по сравнению с тем, что с ним было вчера ночью. Он целый час провел в ванной под прохладным душем, пытаясь привести себя в чувство и снять болезненное возбуждение. Старался прогнать из головы возбуждающие картины, которые так настойчиво лезли к нему в голову и заставляли рычать от бессилия. Парень изо всех сил сдерживался, чтобы не ворваться к Джису среди ночи и не закончить то, что начал на кухне. Чёрт, как же сильно он её хотел! Как наркоман, мучающийся от ломки и смертельно сильно нуждающийся в очередной дозе. А Джису подлила масло в огонь, когда позволила себя поцеловать, когда позволила усадить себя на стол, когда разрешила ему трогать себя, гладить, прижиматься настолько тесно, насколько это вообще было возможно. От мысли, что её так касался и целовал только он один, хотелось кричать от счастья. Хотелось вновь прижать её к себе и целовать, целовать, целовать... До тех пор, пока не заболят губы, пока воздух не закончится и не загорят лёгкие. И он знал, что ему всё это можно. Она сама вчера прекрасно дала ему это понять. И юноша с нетерпением ждал удобного случая, когда вновь сможет утащить девушку в какое-нибудь укромное место, чтобы вновь почувствовать тепло её нежных рук, услышать её тяжелое дыхание, втянуть её в такой поцелуй, от которого им обоим крышу снесёт. Сегодня утром ему подвернулась такая возможность. Когда юноша проснулся раньше обычного и спустился вниз, то застал на кухне уже давно покинувшую свою комнату девушку. Он даже не догадывался, что эта ночь была бессонной не только у него. Джису тоже не сомкнула глаз, ведь всё то, что бурлило и кипело в груди требовало выхода и не давало возможность хотя бы немного подремать. Ей хотелось вновь оказаться на кухне, на том самом столе в его руках. Столь откровенное, будоражащее желание, заставляющее трепетать всё внутри, а щёки алеть, как спелая клубника, не отпускало её всю ночь. Джису чувствовала себя так, будто была поражена лихорадкой от какой-то неизвестной болезни. Она не находила себе места, металась, словно зверек в клетке, терзалась от непонятного томления, сдавливающего её грудь своими горячими кольцами совсем, как Чон сжимал её в своих руках там в темноте комнаты, где их никто не видел, кроме любопытных тусклых звезд, имеющих привычку заглядывать в каждое окно и беспардонно наблюдать за людьми. Тогда ей казалось всё это таким волшебным, таинственным, в какой-то степени возбуждающим. Девушка почти не различала в темноте лица Чонгука, не могла прямо встретить его взгляд, но прекрасно чувствовала каждое обжигающее касание, каждый пылкий поцелуй, каждый его тяжёлый вздох, и это подбавляло остроты тем ощущениям, которые и так свели её с ума. После такого приключения на кухне, девушка к утру почти пришла в себя, но, как всегда вовремя, появился предмет её бессонных ночей и вновь покоробил её с трудом вернувшееся спокойствие. Он вплыл на кухню так бесшумно, что Джису даже не услышала шагов и продолжала спокойно пить свой кофе, пока кое-кто не подкрался к ней сзади. Чонгук изначально не собирался этого делать, просто так зашёл, но когда ноги сами понесли его в сторону девушки, а сознание настойчиво подталкивало его к серьёзным действиям, юноша понял, что деваться ему некуда. Он уже попал в тёплые, дурманящие и так манящие к себе сети, из которых выбраться уже невозможно. Да и хочет ли он этого вообще? Чонгук подкрался к Джису с завидной ловкостью и тишиной, сверкая хищной ухмылкой на тонких губах, и прижался к ней сзади, с неким удовольствием вжимая её в столешницу. Поставил руки по бокам от неё, уперевшись ладонями в гладкую поверхность, чтобы не дать сбежать, и медленно зарылся носом в её густые волосы на затылке, поведя им так, как делают это обычно хищники, когда пытаются учуять добычу. Джису не двигалась и напряжённо глядела перед собой, судорожно сжимая в руках полупустую чашку. Коленки подкашивались от такой тесной близости, лицо, шея и уши нещадно горели, подогреваемые то ли смущением, то ли скрытым желанием отдаться человеку, которого успела полюбить так сильно, как только могло её ещё слишком неопытное сердце. То, что он делал с ней... Это просто не поддавалось описанию. Джису просто забывала о том, что тело принадлежит ей, что она должна им управлять, но в такие моменты, как сейчас, ей это просто не удавалось. Абсолютно всё подводило брюнетку и сдавалось под напором Чона. Как вообще можно сопротивляться, когда юноша вот так водит носом по её шее, с удовольствием втягивая сладковатый аромат её кожи, иногда касается губами, щекоча так, что мурашки острыми иглами пронзают её кожу. Джису жадно глотнула воздух и судорожно его выдохнула, когда мягкие губы поползли вверх по её шее, задели жилку пульса и остановились на мочке её уха. Девушка даже глаза прикрыла и так сжала чашку, что она готова была вот-вот расколоться. Юноша, кажется, не собирался останавливаться на начатом, хоть и чувствовал, как брюнетка напряжена. Он осторожно прикусил серебряную сережку, вдетую в хрящик её ушка, и потянул на себя, тут же опустив, а потом вдруг звонко чмокнул её в ухо, да так, что Джису испуганно ахнула и приложила ладонь к правой части головы, шокировано уставившись на добродушно улыбающегося юношу, который даже не собирался убирать руки и выпускать её из импровизированной клетки. В ухе всё ещё неприятно звенело, после такого неожиданного действия, а лицо девушки выражало крайнее недовольство. Она не могла поверить, что в такой трепетный момент Чонгук мог так бессовестно над ней подшутить. — Ты дурак? — Джису потерла ладонью ухо, недовольно косясь на парня. — Зачем ты это сделал? — Ты просто так быстро обмякла в моих руках, что мне захотелось тебя немного взбодрить, — бодро заявил парень. Он полностью развернул брюнетку к себе и чуть к ней наклонился, внимательно вглядываясь в тёмные, цвета горького шоколада глаза напротив. У него оставалось совсем мало времени до того, как родители и дедушка проснутся и нагрянут сюда, поэтому Чонгук решил не тратить время зря. Он обнял ладонями её лицо, выпрямился и поцеловал в тёплые мягкие губы с привкусом горького кофе, настойчиво захватывая их в свой чарующий плен. Джису томно вздохнула, чувствуя, как сердце ускорило свой ритм и обожгло неистово несущейся по венам кровью щеки. Она задрала голову и машинально приподнялась на носочках, в силу своего маленького роста, и уже привычным жестом обвила руками тонкую талию юноши. Чонгук переместил руки с её лица на плечи, потом и вовсе обнял её, водя ладонями по узкой спине. Он несколько раз мягко толкнулся кончиком языка в её сомкнутые губы, намекая ей, что хочет углубиться, и, добившись желаемого, ловко юркнул в её рот. Теплый язычок девушки сплёлся с его языком в небольшой импровизированной борьбе, которая увлекала обоих всё сильнее и сильнее. Маленькая уютная кухонька вмиг заполнилась томным дыханием двух человек и тихими, едва слышными мокрыми звуками поцелуев, которые становились всё смелее, настойчивее, жарче. Повторялась вчерашняя ситуация, но в этот раз Чон хотя бы не потерял голову, а риск был, и при том огромный. Но об этом Чонгук старался не думать, потому что вдруг осознал, что ему безумно сильно нравится с ней целоваться. Обычно он не любил эти глупые и бессмысленные игры языками и предпочитал приступать сразу к делу, так как считал, что поцелуи и нежности исключительно прихоти женщин. А вот к губам Джису его, почему-то, как магнитом тянуло. Хотелось целовать их до бесконечности, смаковать их вкус, играть с её ещё неопытным языком и сходить с ума от того, что Джису ему поддаётся и сама, без принуждения позволяет так себя касаться. Юноша чувствовал, что девушке нравится, что она не хочет прекращать, так как она всё сильнее тянулась к нему, вытягивала шею, заставляла его наклоняться к ней ниже, потому что едва дотягивала макушкой до его подбородка. Чонгук чуть ниже опустил руку, обнимая Джису за талию, а второй рукой обхватил её тонкую шею. Кожа её была горячей, нежной, и парень мягко провёл по ней кончиками пальцев, медленно дойдя до линии подбородка. Брюнетка вся съежилась от подобного касания и невольно улыбнулась прямо в поцелуй, стиснув в кулачках мужскую футболку на груди юноши.