- Пак Чимин! - Доносится крик по ту сторону ржавой двери, что перекрывает маленькую холодную каморку от коридоров. От стен несёт хлоркой и лекарствами вперемешку со старым запахом больницы. Чимин находится тут уже третий год и ненавидит это место, потому что каждый день к нему врываются санитары и, увязывая руки старой верёвкой, колят ему реагенты до тех пор, пока тело не обмякнет от огромной дозы препаратов в крови.
Услышав вновь второй раз за день крик за дверью, Чимин открыл тяжелую дверь и ему сразу же, как по сценарию, крепко связали руки. У него по всему телу жуткие отметины и свежие шрамы, у вен огромное количество цветных синяков от игл - от бордовых до жёлтых. Кровь не успевает очиститься, как ему снова и снова вкалывают всю дозу маленькой красной ампулы. Он уже привык, хотя по-прежнему чувствует острую боль медицинских нестерильных шприцов и как затекают его слабые руки. В первые дни его пребывания здесь он сопротивлялся как мог, отчего получал втрое больше дискомфорта — ему вкалывали дрянь, которая держит человека в сознании; насильно одевали в смирительную рубашку; лопали его венозные сосуды скальпелем и долго смеялись над бессилием парня. Он даже не видел смысла сопротивляться, когда знал, что подобная самооборона не принесет хорошего расклада.
И вот, его снова привели в то место, где он бывает чаще других — кабинет летальной хирургии, где над ним стебутся в меру своего удовольствия. Чимина снова приковывают холодными цепями, они сдавливают тромбы на всех конечностях и суют пыльную тряпку в рот, чтобы не орал так сильно.
Снова укол в шею, внезапная теплота начинает циркулировать по телу, зрачки сужаются до предела и он чувствует рвотные позывы от передоза, снова огромные рубцы после порки на теле, истекающем густой кровью и снова заглушённые крики Чимина, до которых никому нет дела. Он полностью избит, рельефные рёбра и кости выпирают прямо из-под кожи. Всё потому что его там очень мало кормят — два раза в неделю, да и то какой-нибудь свернутой воняющей кашей.
Чимин уже без сознания. Он понимал, что так будет продолжаться до тех пор, пока он оканчательно не отдаст концы, ведь ему не сбежать отсюда даже при огромном желании спокойно жить на свободе.
Спустя время он просыпается у себя в изоляторе ночью. Тут очень холодно и совсем нет источников света или тепла. Его кровать стоит у стены, куда падают лунные лучи из маленького окошка. Чимин подбирает под себя колени и кутается в тонкую грязную простыню, пропитанную влагой и местами засохшей кровью. По холодной щеке бежит тонкая струйка слезы, которую Чимин утирает тыльной стороной хрупкой ладони, сильнее кутаясь в кровавую ткань.
