Погружение

22.08.

«Жизнь – это таинство,

Постичь которое каждый должен сам.

Я слышу, ты зовёшь меня по имени,

И чувствую, что я дома» -

так пела Мадонна в 1989, а сегодня, спустя шестьдесят лет, я не могу найти лучших слов, чтобы описать вторую ступень погружения. По крайней мере пока.

На этот раз каждый сам выбрал себе существо для индивидуального прохождения ЭВО. Каждый «моргнул» в тот мир поодиночке и у каждого тот мир был своим. Для меня им стал лес. Вернее, тысяча лесных измерений и уровней, путей и лабиринтов, в которых, я с трудом осознаю, как мне удавалось ориентироваться, передвигаться и находить то, что хотелось найти. А желание найти, обнаружить, добыть оказалось основным ведущим меня желанием. Чётким осознанием. Абсолютным стремлением. Отталкиваясь ловкими пружинистыми мышцами от веток, и стволов, и камней, стремглав нестись по тоннелям ароматов, шорохов, световых пятен в погоне за целью – напитать себя новыми силами и выжить. Каждое моё движение было посвящено этому процессу – поиск во имя выживания. Но значит ли это, что я боялась умереть? Ничего подобного припомнить я не могу. Вряд ли у существа, которым я была, есть страх смерти. Но вот чем оно переполнено до кончиков чувствительных ушей – так это постоянно пульсирующим под шкуркой желанием жить.

– Вот чего я никак не могу понять, – шёл второй час моего возвращения в родное тело, и я наконец могла задать своему проводнику четко сформулированный вопрос, – Мне только что как будто подсадили в голову мозг самого жизнелюбивого на свете существа. Я просто удивительно ясно осознаю, как этот организм, который был какое-то время и моим организмом, заточен под выживание любой ценой. Почему же среди людей, прошедших через такое, находятся те, кого вторая ступень погружения доводит до самоубийства? Разве существует на свете лучший антидепрессант, чем ощутить, какого это – настолько хотеть жить?

– Многие задают этот вопрос после пробуждения, – профессор отвечала мне, одновременно снимая показатели с закреплённых на моих пальцах, груди и лодыжках датчиков, – поэтому прошу извинить, что буду отвечать общими фразами, ведь эта тема слишком широка, чтобы мгновенно прояснить ее для тебя целиком. Сразу после сеанса, большинство людей, как и ты, полны вдохновения. А как может быть иначе, когда ты только что, забыв себя, носился по полям-морям и, не прилагая никаких душевных усилий, абсолютно точно знал, чего хочешь и как это получить. Тебе хотелось дышать, есть, возможно взаимодействовать с другими тебе подобными и ничего, кроме этих желаний для тебя не существовало. И вот ещё какое-то время люди пребывают на этой волне энтузиазма жить так, как, оказывается, можно жить, – сняв с меня все приборчики, Ирина села рядом со мной в кресло, но поймать знакомого дыма её взгляда мне не удалось, видимо, сейчас он был направлен куда-то вовнутрь – А потом к человеку приходит новое осознание. Осознание того, что ему для такой вовлечённой в каждый конкретный момент жизни требуется прилагать усилия. Не у всех это так. У кого-то с детства сохраняется умение всегда находиться здесь и сейчас. Но подавляющему большинству из нас будет трудно рано или поздно не позавидовать тому животному, память которого мы частично себе присвоили. И на этом этапе все ведут себя по-разному. Кто-то смиряется с тем, что он – обладатель более сложного мозга, и это обладание не всегда приносит только радость, много побочных эффектов к нему тоже прилагается. Кто-то будет искать человеческий способ приблизиться к столь насыщенному чувственному опыту, который ему довелось пережить, – будет искать те виды спорта, искусства, духовных практик, которые восполнят неудовлетворённость. Очень надеюсь, что для тебя и твоих коллег этот путь окажется предпочтительным. А иные люди ступают на самую смутную тропу – выбирают заменить свою жизнь в данном им по рождению теле на жизнь иных существ. А если им это по той или иной причине не удаётся, то итог бывает трагическим.

Профессор закончила свою, видимо, стандартную речь для прошедших вторую стадию. Хотя произносила она её явно не заученным механическим тоном, а как будто проживая сказанное прямо сейчас: голос тёк живо и мягко, и это напомнило мне, что ещё я хотела обсудить в этом кабинете.

– Ирина, я записала ваш стих, – я заметила, как Лискова выпрямилась в кресле, хотя смотрела она всё еще не на меня, – я перечитала его и хотела у вас спросить... Ну, прежде всего сказать, что он замечательный, и прочитали вы, как будто каждую неделю читаете стихи перед концертными залами... Но я хотела спросить про это существо, которое вы описали, про ящерицу, как я поняла. От этого текста у меня возникло ощущение, что написавший его человек с головой променял свою жизнь на жизнь во второй стадии погружения. И вещает он как будто оттуда, изнутри. Простите, если лезу, куда не следует, но... Вы правда испытали это? Зависимость от второй стадии? И если да, то вы явно это преодолели. Какого это было?

И тут дымок глаз Лисковой наконец меня окутал своей древесной атмосферой. Профессор улыбнулась:

– Какие же вы интересные люди, актёры! Даже не знаю, чего в вас больше: проницательности и сочувствия или любопытства и пронырливости! Знаешь, ведь Виктор – ваш режиссёр – спросил меня почти что о том же самом!

Этому я была не удивлена: Виктор Максимович – большой любитель покопаться в потёмках свеженьких для него душ. А вот последовавшему предложению Ирины я удивилась:

– Мы с ним договорились встретиться и обсудить это в более уютной обстановке. И я была бы рада, если бы вы, Аня, к нам присоединились. Съездим ко мне домой, в Курильск. Как раз у вас завтра по графику день всяческих осмыслений. Или вы хотели посвятить это время подготовке к вашему следующему театральному семинару?

Конечно, моё любопытство перевесило все прочие планы. Я быстро согласилась. После завершения сеанса я провела остаток дня в своём номере, лёжа в ванной и заново смакуя поселившиеся у меня в голове воспоминания о беличьих бегах по влажному лесу.

Вечером, во время ужина, ко мне подошёл Виктор Максимович, он уже знал, что я собираюсь составить компанию им с профессором. Мы обсудили, где и когда завтра встречаемся, кто повезёт нас в Курильск и как лучше одеться в дорогу – на острове начинает холодать. Во время короткого разговора режиссёр слегка заикался, чего я за ним никогда не замечала, а после извинился за свою речь, пояснив такое состояние фразой: «Насилу удрал сегодня от медведя. Не завидую я лосям. Хотя я бы повторил».

Теперь вот думаю, а что если бы медведь задрал зверя, память которого досталась нашему мастеру? Обошлось бы ему это лёгким заиканием? Не удивлюсь, если у КЭВО есть целый сегмент клиентов, охотящихся именно за таким опытом. Узнав, что такое погружение, иной побоится лишний раз мочить щиколотки. А кто-то захочет нырнуть ещё глубже. Я пока планирую плескаться где-то между этими двумя.