Мстители-Светоч

Глава шестнадцать

Оригинал: https://ficbook.net/readfic/6092133

*****************************

Легкие наполнялись с каждым новым вдохом пропитанным кровью воздухом. Он словно загустел и стал похож на смолу, которая оседала тонким слоем на внутренностях. Танос привык. Со временем каждый такой вдох становится легче, и в какой-то момент он перестал чувствовать пыль на губах и отравленный металлическим едким запахом воздух. Время — его главный союзник. Со временем все становится легче. Любое решение, каким бы жестоким ни казалось на первый взгляд, причиняло боль в первые секунды, но затем приносило результат. Люди, боги, етуны или кри — вся их жизнь была скоротечна, и наполняли они ее тем, что, казалось бы, приносит счастье: семья, любимое занятие, приносящее хлеб и справедливый закон, охраняющий их покой. Даже Боги, которые веками кичились своей силой и неповторимым могуществом, где они все сейчас?

Хладнокровные етуны, не вылезавшие из своих ледяных коконов веками, и жалкие людишки, возомнившие, что в их силах противостоять могуществу Таноса. Титан зло усмехнулся, оглядывая окропленную кровью етунов землю вокруг себя. Они всегда были словно в спячке, но последовали за совсем мальчишкой, в крови которого смешались потоки разносортной магии. Локи был силен, и Танос не мог это отрицать. Он желал его силу всеми фибрами души. Однако Лафейсон никогда не играл по чужим правилам, а лишь делал вид, на время подчиняясь. В голове было несколько предположений: то ли мальчишка справился с магией Супергиганты и смог сломать стену вокруг сознания, то ли его предал уже «новый» Локи, которого титан не постеснялся бы назвать сыном. В любом случае Танос не прощал предательства. Если оставить Локи в живых, кем бы сейчас он ни являлся, это сыграет лишь против его планов. Маги подобной силы создают много проблем. Танос был столь близок к финалу, к своей цели, что пожертвовать хоть одним процентом удачи ради полукровки Лафея он не собирался. Титан уверенно перемещался сквозь битву. Везде кружили сцепившиеся в схватке на смерть великаны, разрывая тела читаури пополам. Чудовища вгрызались им в руки, проникая клыками под глубокие слои льда. Етуны с рыком вырывали словно пиявку из своего тела и безжалостно отрывали головы. Танос был поражен, с каким остервенением етуны сражались против захватчиков. На мгновение в голове вновь мелькнула мысль, что подобная сила может быть полезной. Но етуны не пойдут за убийцей своего царя, следовательно попробовать вновь поговорить с Локи — смысл имело. Лафейсон находился в центре сражения. Каждое его движение было быстрым и уверенным. Алые глаза опасно сверкали во мраке Етунхейма, а синее пламя беспрерывно лилось с его рук. Оно сжигало тела несущихся на него читаури до того, как они оказывались в метре от него. А те, кому не посчастливилось погибнуть в пламени, были разорваны руками царя. Локи был поглощен битвой. Он часто дышал и зло сверкал глазами, выбирая следующую цель. Когда со спины на него набросился ревущий монстр, Локи резко развернулся. В его руке появилось тонкое ледяное копье, которым он в то же мгновение продырявил тело читаури, что все еще бился и пытался дотянуться до етуна когтистой лапой. Лафейсон уже замахнулся, чтобы сжечь отвратительное существо, как оно неожиданно буквально разорвалось перед ним, словно воздушный шар. Локи вздрогнул и тут же перевел взгляд назад. Танос молчаливой скалой стоял за его спиной все это время, с явным наслаждением наблюдая за сражением. — Ты можешь быть язвительным и лживым, но в бою ты снимаешь все свои маски, — с мелкой улыбкой произнес титан, видя, как в алых глазах напротив мелькнул страх. — И что же ты увидел? — как можно спокойнее спросил етун, чувствуя, как сердце буквально пробивает ребра сильными ударами. — Наслаждение, — Танос медленно пошел вперед, — ослепительную ярость, — от его низкого голоса по телу пробежал холодок, и Локи инстинктивно сжался. — Я увидел запутавшегося сына, который любит сражения, любит чувствовать затаившийся страх под кожей, любит наблюдать, как сгорает чужая плоть... Титан остановился напротив брюнета, с ухмылкой глядя на него. — Тебе не сбежать от себя, от своей сути, — шептал Танос. — Ты был рожден править, покорять миры, а не самому пресмыкаться перед землянами и асгардскими божками... Слова титана эхом разносились в голове Локи, пока его взгляд нащупывал маленькую, почти незаметную щель между массивными пластинами брони. Он с самого начала приметил ее, сразу же строя в голове запасной план. Сможет ли он без заминок и промедлений вонзить маленький клинок в оголенный участок кожи толщиной в тонкую корочку льда? Локи не сомневался, что у него хватит ловкости и, что немаловажно, скорости для этого. Однако любая, даже мельчайшая погрешность в действии может привести к ошеломительному краху. Он не боялся смерти. Погибнуть за правильное дело сейчас казалось меньшим из зол. К тому же, если у него получится серьезно ранить титана, это поможет Старку одолеть его. Танос видел еле уловимую пелену задумчивости в алых глазах. Он до сих пор не мог понять, какой из «Локи» сейчас перед ним, только тревожило это в последнюю очередь. В глубине появилось странное ощущение опасности, титан буквально затылком почувствовал присутствие Смерти за спиной. Уверенность, что Лафейсон послушает его, на время сделала его уязвимым. Танос шумно втянул воздух, сжимая руки в кулаки. Воздух вокруг них словно стал тяжелее, многотонным грузом оседая на плечах. Каждый был готов напасть. Это было видно по напряженным телам, по пульсирующей венке на шее титана и по чуть согнутым коленям етуна — оба точно приготовились к прыжку. Медленный выдох — и Локи резко подается вперед. В его руке за долю секунды появляется тончайшее ледяное лезвие, напоминающее длинную иглу. Танос успевает выставить руку вперед и сжать ей тонкую шею етуна в то мгновение, когда Локи точно попадает лезвием в тончайшую щель меж пластин его брони. С губ Таноса слетел болезненный хрип, отчего он лишь сильнее сжал чужое горло, отрывая етуна от земли. Ледяная игла вошла глубоко в тело, и титан уже чувствовал, как в кровь проникает отравляющий яд етунов. Все миры знают: тронешь етуна, на коже остается будто ожог. А если тебя ранили этим редким оружием, пропитанным таким ядом, считай, ты ходячий мертвец и осталось тебе недолго. Конечно же, Лафейсон понимал, что на титана это не подействует сию секунду. Однако и он, и Танос уже точно знали: даже если тот сейчас убьет етуна, то в конце концов они снова встретятся вскоре, но уже на том свете. На лице Локи медленно расплылась язвительная усмешка, а в глазах затаилось столь яростная ненависть, что Танос без сомнений признал перед собой трикстера. — Нужно было тебя сразу прикончить, — сквозь зубы выдохнул титан. Медленно, наслаждаясь слабыми трепыханиями етуна, он сжимал его шею. Легкие словно жгло каждый раз, когда Локи судорожно, инстинктивно пытался сделать вдох, но получал лишь боль, разрастающуюся в груди. Сияющая перчатка поглощала его магию, оставляя ощущение пустоты в теле. Когда в ушах застывает тонкий писк и становится все громче с каждой секундой, а звуки вокруг будто полностью исчезают, погружая в вакуум, Лафейсон неожиданно остро ощущает нахлынувший страх. Сколько бы Локи ни убеждал себя, что не боится смерти, в это мгновение в сердце царил лишь страх и сожаление. В какой-то момент собственное тело показалось Лафейсону словно чужим. Руки безвольно упали вдоль корпуса, пока в ушах раздался тихий хруст позвонков. Перед глазами все поплыло. Локи было обидно лишь за то, что последним увиденным в жизни стало пропитанное яростью лицо Таноса. И только осознание, что титан все равно вскоре последует за ним в Хель, дало со спокойной душой закрыть глаза и утонуть в нахлынувшей тьме. Танос чувствовал, как в его руке ломаются чужие кости, видел, как медленно алые глаза становятся стеклянными. Наблюдал, как правителя Етунхейма медленно покидала жизнь, которую он когда-то сохранил. Еще одна смерть упала в его копилку «необходимых жертв». И судьба лишний раз доказала, что жалость и ложные надежды не сыграют на руку на пути к достижению цели. Из-за того, что он однажды пощадил полукровку Лафея, он может расплатиться жизнью, если не сумеет достать камень времени. Титан был так поглощен мыслями, что, когда услышал приближающийся гром, успел лишь создать защитный энергетический поток и тотчас скрыться в открывшемся за спиной портале. Молнии ударили по месту, где только что стоял Танос, оставляя выжженные черные дыры. Тор опустился на землю и, широко раскрыв глаза, упал на колени перед братом. Один тут же опустился рядом, первым подхватив тело Локи и бережно прижимая к груди. — Он... — голос Громовержца дрогнул, он не смог договорить. Слово застряло комом в горле, неприятно сдавливая. — Нет, — спокойно выдохнул Всеотец, проводя пальцами по шее етуна. Тут же после его касаний синяя кожа начала словно таять, и уже через мгновение Один держал на руках бледного, как сама Смерть, Локи. По телу Тора прошлась волна мурашек, когда он вновь увидел брата таким... родным и знакомым. И только ярко-синие отметены от руки титана заставили вновь со злостью сжать кулаки.
взглянул на него, — ты должен помочь Светочу, без тебя они могут не справиться. — Но Локи... — Тора убивала только мысль, что ему придется вновь оставить брата, но грозный взгляд Всеотца отрезвлял лучше любой пощечины. — Я останусь с ним и пригляжу, все равно от меня уже не будет толку, — видя мелькнувшее непонимание в глазах сына, Один добавил с тяжелым вздохом: — Я стар, Тор. Мои силы уже даже не наполовину такие, какими были сто лет назад. Какое-то время Тор стоял, непрерывно глядя на кажущееся безжизненным лицо Локи, обводя взглядом, полным нежности и тоски, знакомые бледные черты лица. Он видел: его брат ранил титана. Может, это его ослабит. Но это было уже неважно. Тор в любом случае убил бы любого, кто навредил бы Лафейсону еще раз. Кинув последний взгляд на отца и брата, Громовержец резко взлетел, устремляясь к отряду Мстителей. Один с грустью проследил за тем, как его старший сын скрылся за острыми скалами. Тор сыграет в этой войне большую роль, и Всеотец отлично это понимал. Еще он понимал, что Тор впал бы в яростное отчаяние, если бы он сказал ему правду. Губы старца задрожали, когда он аккуратно провел кончиками пальцев по холодной щеке трикстера. За долгие годы жизни он должен был привыкнуть к боли от потери любимых, только сердце словно разрывало на куски от одного взгляда на фиолетовые отметины на переломленной шее. — Простишь ли ты меня... — хрипло шептал Всеотец, пока по морщинистому лицу скатывались слезы. Он медленно наклонился, соприкасаясь лбом с сыном, который уже никогда не взглянет на него. Он никогда не услышит его насмешливого голоса, не увидит мелькнувший огонь в озорных ярких глазах. Один соврал Тору: он не сможет позаботиться о Локи. Больше нет. Для Тора ему нужно было проявить стойкость, дать надежду, с которой в сердце тот сможет сражаться с титаном. Но теперь, когда сдерживать эмоции не было нужды, Всеотец, зажмурившись, продолжал прижимать к себе бездыханное тело сына, поглаживая черные пряди волос. Он никогда не сможет простить себя. Тор не сможет. Иногда приходится делать сложный выбор, лгать в глаза родному сыну, давать ложную надежду. Но голова Тора должна быть трезвой, чтобы не совершить глупость в войне за жизни триллионов. И если ненависть и презрение сына будет ему наказанием за эту ложь, Один примет его со смирением. Только жизнь уже наказала его сполна. Ведь родители не должны хоронить своих детей...