"Я слишком долго мечтала "Мишель Бюсси

39

2019

– Входи, Гаранс.

Я вхожу. В квартире Батисто больше не пахнет ни акрилом, ни клеем. Ничем не пахнет. И не видно банок с краской, расставленных на полу, натянутых холстов, свалки инструментов, картона, дерева, гипса. В квартире царит безупречный порядок. В гостиной теперь стоит сиреневый диван с деревянным корпусом. Диван явно односпальный – не раскладывается. Из чего я заключаю, что Батисто ночует в спальне, а случайные любовники, которым нужен приют, стали редки. Паркет натерт и блестит. На стенах репродукции Миро, Дали и фотографии самых прекрасных мимов бульвара Рамбла. Единственный стол украшают букет сухих цветов и корзинка с фруктами. В общем, квартира, содержащаяся в порядке, оформленная со вкусом, слегка старомодным, и не имеющая ничего общего с мастерской художника. Напоминает комнату в доме престарелых, проскальзывает у меня недобрая мысль.

Сколько же Батисто лет? Семьдесят? Восемьдесят? Я подхожу к окну. Вид на Старый порт по-прежнему великолепен. Солнце сверкает на медной чешуе Peix – гигантской рыбы[116], нависающей над пляжем. Я готовлю нечто вроде приветственной речи, как привыкла делать это перед робеющими пассажирами, которые просят взглядом уделить им хоть немного внимания. Итак: я здесь вместе с родными, мы приехали на два дня и улетаем через четыре часа, я впервые за все эти годы вернулась в Барселону, со вчерашнего дня мы ходим по городу как заведенные, ни минуты свободной, я в порядке, у меня уже две дочери, обе взрослые, ну а ты? Отсюда по-прежнему потрясный вид, похоже, с 1999 года здесь ничего не изменилось, они могут снова принять у себя Олимпийские игры хоть завтра, да и ты сам, Батисто, вполне в олимпийской форме.

Батисто отвечает улыбкой грустного клоуна. Не возражает. Не хочет портить радость старческим брюзжанием. Я оборачиваюсь к нему. И спрашиваю себя, что он сейчас думает о стоящей перед ним женщине со слишком черными волосами, об этой Гаранс, говорящей с такой самоуверенностью, – модный шарф, легкое кокетство, образец современной бабушки. Ищет ли он в ее чертах ту, прежнюю пылкую влюбленную, молодую женщину с голыми плечами, закутанную в легкое одеяло, прильнувшую к Илиану, мечтательно выдыхавшую сигаретный дым в сторону статуи Колумба?

– Как вы жили, Батисто, после 1999 года, после того как я уехала?

– Ну что ты хочешь от меня услышать? После этого звезды погасли, вот и все. А ветер продолжал дуть. А реки продолжали течь. А море по-прежнему поднималось в приливе. Оно стерло ваши имена на песке, а потом отхлынуло, оставив пляж чистым – для других влюбленных. Такова жизнь, Натали.