Слепое пятно

XVII

21.03. Вторник. Перелом

Ответа Антон не дождался ни через час, ни через два, ни вечером. Впрочем, только вечером он и начал ждать по-настоящему — когда гнев осел на сбитых костяшках пальцев, во вмятинах на боксерской груше и чьих-то ребрах... Когда никчемным спутником стал наполовину пустой стакан, вкус пойла в котором сносно сочетался лишь с горечью, осевшей в глотке.

«Я даю тебе время до утра, — отчаянно угрожал Антон молчащему чату. — Если ты не скажешь мне свое имя и мы не поговорим лицом к лицу по-хорошему, я все равно приду говорить. По-плохому».

Но даже утром следующего дня — он проверил, как только разомкнул глаза, — ничего не было. Попытка написать еще раз не увенчалась успехом. Сообщение висело зудящей занозой, разбухало, нарывало, но ее некому было вытащить. Хозяйка не выходила в сеть, оставив Горячева наедине со страхами, болью и несправедливостью. И погода вторила душевной смуте: не по-весеннему низкие облака громоздкими кучами висели на небе, закрывая собой солнце. Меркла дорога, люди, кроны деревьев. Перестало источать блистательный истошный свет и здание резиденции, что теперь смотрело на Горячева из-под полуприкрытых шторами окон-глазниц.

Он не знал, как доехал до сюда целым, потому что от злости едва вспоминал отжимать педаль газа. Грязь заляпала ухоженный байк и брюки для езды так же обильно, как непрошеная влюбленность — душу и сердце. И в мыслях была одна грязь.

Горячеву никак не становилось легче. В самом горле клокотала никем не успокоенная обида, — а за порогом дома она забурлила лишь сильнее, словно кто-то выкрутил ручку конфорки на максимум. Света внутри дома и впрямь не было. Оказалось, авария на подстанции — боком вышли работе пушкинские зеленые насаждения во время ночного шторма. В лишенном даже окон холле расселись на редкость тихие сотрудницы, высвечивая темноту экранами смартфонов. Антону, впрочем, свет не был нужен для того, за чем он пришел. Правда, дойти до лестницы не успел... Из-за поворота в него неожиданно влетел кто-то высокий и жесткий. Оказалось, Настя.

— Тьфу, Антоний... Ты бы хоть топал погромче, что ли, или отсвечивал чем!

Общаться Горячев сейчас точно не был настроен. Он медленно выдохнул, утрамбовывая эмоции, которые не стоило расплескивать ни на кого другого, и спросил: