Слепое пятно

XVIII

27.03. Понедельник. Лев

Зябко. Весна вступила в свои права, но почки на деревьях не спешили набухать. Напротив, мир погрузился в неоднозначное состояние межсезонья во всем его многообразии и совершенстве: не совсем теплый ветер, не совсем чистое небо, не совсем сухой асфальт под ногами прохожих... Антон входил на территорию резиденции настолько опасливо, что это считывалось курящими коллегами; Тоня проводила Горячева взглядом, но ни о чем не спросила и даже не поздоровалась. Зато с упоением вела беседу с Катей прямо за спиной. Сплетни женщин похожи на щебетание птиц — тихий перебивающийся звук легко лез в уши, трещал на кромке сознания и был столь раздражительным, что приходилось прислушиваться. Душные слова оседали как ртуть в воде, но тронь — и новый виток завуалированной неправды красиво впорхнет со дна на самый верх. Антон не прислушивался; он шел вперед, прямо к главному входу, упираясь немигающим взглядом перед собой. И даже песни неправильных птиц его не смущали.

Лев раздраженно задернул штору, скрываясь от мира и его ртутных разводов. Шел шестой час — конец рабочего дня. Зачем Горячев явился на закате? «Поговорить. Уволиться», — резкая мысль ввинтилась в мозг, как ядовитое жало, и отравила своим присутствием все и разом. «Было бы легче отвлечься, если бы ты не разбил мне нос, негодник. Теперь каждый раз, когда я задыхаюсь, вспоминаю, кто это сделал», — Богданов невесело ухмыльнулся и посмотрел на часы. Время было собираться.

Кабинет Елены, как и все кабинеты в резиденции, находился по соседству с двумя другими такими же — они замыкали кольцо по периметру этажа. Лев же, как настоящий хозяин замка, владел ключом от всех дверей. И все это складывалось в красивую картину, где Богданов сидит на месте главного бухгалтера и, упиваясь комфортом (в кожаном-то промятом кресле), подслушивает чужой разговор. Елена не заметит присутствия. Антон — тоже. А Лев слишком хорошо знал, где слабы в резиденции стены, где тоньше всего полотно морали и шире — уши, чтобы не воспользоваться. Через пять минут он, забросив ногу на ногу, прижался лбом к бежевому телу стены, где рядом располагалась сквозная вентиляция. Помнилось, когда-то строители предостерегали, что такая архитектура очень нарушает звукоизоляцию. Лев знал, а посему настоял на невыгодой планировке. Теперь он благодарил свою прозорливость. Подобное ухищрение отсутствовало только в нескольких местах: правом крыле его собственного корпоративного замка, кабинете сисадмина и подсобной.