Слепое пятно

XXVI

Тот же день. Семья

Магия воды — ее легкие холодные объятия успокаивают самые тяжелые и горячие головы. Веселое времяпрепровождение раскрепостило: Елена вовсю плавала от одной стенки бассейна до другой, Лев агрессивно преодолевал расстояние брассом, а затем качался на волнах, — даже Роман казался сегодня веселым и пытался быть дружелюбным. Голубые блики мягко ложились на счастливые лица, подсвечивая бесят в глазах, и каждый разговор казался судьбоносным, правильным, необходимым: кто-то делился сокровенной тайной, кто-то мечтой и искренним стремлением, кто-то сиюминутным желанием, которое могло бы исполниться в эти свободные от обязательств ночи. Время останавливается для тех, кто не наблюдает за его бегом.

В какой-то момент Богданов исчез, чтобы принести фрукты, и оставил их на одном из пластмассовых шезлонгов, что уютно располагались у дальней от входа стены. Затем исчез еще раз — и уже насовсем. Первой забеспокоилась Елена.

— Слушай, Горячев, ты Льва не видел? Куда-то делся, не могу найти, даже полотенце из шкафчика пропало. Уже минут двадцать нет. Поищи его, а? — наконец обратилась Богданова к Антону. Она намеревалась пойти намазать кремом руки, которые болели после контакта с агрессивной водой, и не могла продолжать поиски сама. Горячев согласился.

Искал недолго — в комнате сауны горел тусклый желтый свет, скрипело разогревшееся дерево и за километр несло запахом кедрового ореха даже через закрытую дверь. Антон обнаружил Льва развалившимся на лежанке, запрокинувшим голову и абсолютно расслабленным. Полотенце небрежно прикрывало бедра, собираясь складками между ног. Богданов, казалось, дремал, но только скрипнул порог сауны — тут же открыл глаза и вцепился взглядом в нарушителя спокойствия. Улыбнулся, но не двинулся.

— Что это ты прячешься, а? — Горячев просиял, найдя беглеца, и прикрыл за собой дверь парной. После прохлады бассейна приятно было ступить на сухие прогретые доски — и дышалось хорошо, плотно. Антон подвинул колени Льва, присел рядом с ним на край. И прикоснуться захотелось ведь сразу — они остались наедине, и Богданов был почти обнаженный, доступный, привлекательный до безобразия с этой зарумяненной на груди, коленях, плечах и щеках светлой кожей... Но Антон сумел дотянуться ладонью лишь до его руки — и не решился. Понял, что снова соблазняется. А соблазнится — пиши пропало.