Mask of madness

Remember me like this

Каково это — быть вещью? Отказаться от своих эмоций, любых поспешных действий и быть просто заложником в чужих руках? Юнги себя не ощущает. Его просто отдали, будто он совсем ненужный, а там делайте с ним, что хотите. Хосок не то чтобы запрещает что-то омеге, он относится к нему так же. Смеётся, подъебывает и пытается урвать поцелуй. Мин никогда не думал, что окажется в таком тупом положении. Он конкретно проебался. Так, как никогда в своей жизни. Парень чувствует дикую головную боль, пока сидит за рулём своего ауди и едет по городу. Наркотики перестают спасать его, отказываются помогать ему забыться. Юнги сегодня под кайфом весь день, но по-прежнему ощущает свой чистый разум и злится. Бьёт кулаком по рулю, жмёт на педаль газа. От чего можно сойти с ума? У Мина причин пять точно имеется. А самая главная сейчас находится на стороне врага. Чимин всегда был там. Юнги думал, что Пак защищён от Джокера, пока сидит в своём офисе, а оказалось, альфа намеренно ищет смерти. Ему не выжить в этой войне, Чимин не такой, как все они. Что произошло, с какого чёрта он стал работать на Сэюна? Омега стирает тыльной стороной ладони предательские слёзы и слышит звонок мобильного, что лежал на сидении рядом. Юнги не возьмёт трубку, потому что ему не хочется слушать Хосока. Омега натворил слишком много дел, чтобы попытаться разобраться в них и найти правильный выход из положения. Ну, а если подумать, чем его жизнь так плоха? Внешность куклы, квартира, машина, кучи денег, авторитет... Что ещё нужно, чтобы быть счастливым? Стереть память, чтобы забыть, кто такой Пак Чимин. Почему-то именно сейчас альфа делает ему больно. Возможно, раньше Юнги не пытался пиздосрадать, потому что знал, что Чимин всегда будет рядом. Может, и ненавидел бы Мина, но он был бы рядом. Он всегда будет, должен, обязан. Он обещал. «Это твой выбор. Я с тобой всегда, что бы ни случилось» — сказал он в последний вечер их нормальных отношений, когда Юнги твёрдо решил пойти в логово зверя. Если бы можно было заглянуть в будущее, знать, что всё сложится именно так, Юнги не согласился бы стать шпионом. Пускай Пак бы оставался при Сэюне, Мин бы вытащил его из этого болота, он бы точно смог. В этом мире ничего не было таким сильным, как их чувства. Чимин это знает. Юнги это знает. Алый закат медленно охватывает небо, когда омега покупает бутылку дорогого вина и уезжает на парковку, что находилась рядом с его квартирой. В дом заходить не хочется, и Юнги начинает пить прямо в машине. Телефон всё трезвонит. Мин думает, если бы Хосок хотел, то нашёл бы его. Омега и не прячется. Он всего лишь пытается заткнуть огромную пустую дыру внутри себя, не дать сорваться и прожить ещё остаток этого дня. Всё хреново. Настолько, что пистолет в бардачке так и просится в руку, чтобы пустить пулю в лоб. Невыносимо и настолько больно, что всё тело содрогается. Слёзы продолжают течь по красивому лицу, опадая на толстовку, на бедра, ладони. Истерика. Юнги со всей силы хватает себя за волосы и больно оттягивает, хочет выбросить всё из головы. Пускай хотя бы на мгновение наступит забвение. Он не так много просит. Мин допивает бутылку, кидает в окно, и она с шумом разбивается об асфальт. Дрожащими руками пытается завести машину, продолжая игнорировать телефон. Выезжает, надеется по дороге разбиться нахрен, потому что это самое лучшее, что могло бы случиться за сегодня. Юнги себя ненавидит, перестаёт слушать разум, слушает только сердце. Омеге просто необходимо увидеть его, Чимина. Просто увидеть, и он сразу уедет обратно. Не стоило пить. Алкоголь как назло подбрасывает образы альфы, заставляет оторвать внимание от дороги и видеть перед собой только Пака. Высотка Чимина. Юнги не уверен, дома ли он сейчас, но всё равно оставляет машину и пьяной походкой идёт внутрь. Внутри всё трепещет от встречи, от желания, от безумия, что испытывает омега при виде Пака. Альфа открывает ему дверь, удивлённо смотрит на парня напротив. Мин выглядит побитой собакой, каким раньше никогда не представлялся перед Чимином. Сейчас ему настолько наплевать, что Юнги даже обнимает его, а потом даёт пощёчину. Заслужил. Омега тоже заслужил, но он себя и так каждый день наказывает. И будет всю оставшуюся жизнь. Альфа не понимает, что происходит, сам теряется, видя такого Мина, но закрывает за ним дверь и ведёт в спальню, где укладывает на кровать. Юнги смеётся. Чимин всегда такой софтовый и милый, что его хочется вечность обнимать. Они оба друг друга предали, но продолжали смотреть так, будто ничего не было, будто всё по-старому. Они по-прежнему агенты, любят друг друга, борются с Джо, и жизнь вообще прекрасна. Какая же ирония. Почему каждый момент с Чимином наполнен счастьем? Почему, чёрт возьми, Пак именно такой, как в книжках пишут? Кто создал его таким хорошим? Зачем, если этому ангелочку всё равно подбили крылья? Альфа дал Юнги прочувствовать жизнь, показал, как бывает хорошо, когда люди дорожат друг другом, когда они любят, когда они счастливы. Чимин — это самое хорошее, что произошло в жизни омеги, но всё очернил криминал, что будет преследовать их обоих до конца жизни. Чувства больше не греют, не окрыляют, не дарят силы. Только боль приносят. И больше ничего. Чимин садится на край кровати рядом с Юнги, не выражая никаких эмоций. Пусто. Ничего от них двоих не осталось. Мин тянет к парню тонкую ручку, касаясь его лица, и удивляется тому, что Пак позволяет трогать себя. Он наклоняется, смотрит в карие глаза омеги. По-прежнему пусто, но на сердце уродливыми узорами остались шрамы. — Я никогда в своей жизни не... — шепчет Мин, опускаясь подушечками пальцев к губам Чимина. — Молчи, — перебивает его Пак и залезает сверху, седлая омегу. — Молчи, — повторяет и за поцелуем тянется. Потому что Чимин знает, что это их последняя встреча. Альфа целует нежно, впитывая в себя аромат Юнги и остатки вина на его розовых губах. Покусывает нижнюю губу, опускается руками к груди. Там внутри всё горит синим пламенем, обещает от внутренностей ничего не оставить. Так и будет. Чимин губами ведёт по молочной шее, стоны низкие сверху слышит, хочет вечность этими звуками наслаждаться. Мин всё дёргает чужую футболку вверх, потому что хочет его. Возможности больше никогда не будет. Они сегодня ночью вместе умрут. Чимин запускает горячие ладони под серую толстовку омеги, сжимает тонкую талию в своих руках, кусает Мина за шею. Впервые за столько лет оставляет метку. Юнги не против, он всю жизнь был и будет принадлежать только ему одному. Кровь тонкими струйками опускается к ключицам, Пак слизывает алую жидкость и возвращается к губами омеги. Так приторно сладко, что голова кружится. Мин снова пытается что-то сказать, но ему вновь не дают. Альфа снимает с него толстовку, кидая её на пол, и достаёт его ноги из-под себя, закрепляя за спиной. Юнги скулит, когда парень водит языком по груди и сжимает его бледные бока. Предвкушение этого сладострастного сумасшествия так и шепчет, что оба потеряют голову. Потеряли, потому что... А как иначе? Томное дыхание и глубокие стоны они разделили на двоих. Сейчас они всё делят на двоих. Комнату, квартиру, жизнь. Чимин расстёгивает ремень на чёрных джинсах Мина, продолжая ласкать чужую вздымающуюся грудь. Юнги чувствует, как после с него стягивают всю одежду, оставляя полностью обнажённым и открытым. Чёрные волосы, рассыпанные на белой подушке, становятся влажными. Пак кусает омегу за ушко, посасывая три серьги на мочке, и прислушивается к любимым стонам. Мину удаётся снять футболку с альфы, коснуться его сильной груди, провести длинными пальцами по кубикам, собрать капельки пота. Здесь настоящий горячий ад, и оба они вот-вот расплавятся, если ещё ближе приникнут друг к другу. Юнги размазывает по постели, когда Чимин касается пальцами его мокрой дырочки. Его выворачивает наизнанку, когда альфа проталкивает один палец. Слишком нежно, запредельно и невероятно. Так только с ним может быть. Пак свободной левой рукой гладит омегу по бедру, смотрит в глаза и улыбается. Он прощается. И эта улыбка будто бы говорит: «Мы облажались, но я всё равно с тобой. Прости, если что. Я люблю тебя». Чимин добавляет второй палец, не сводя глаз с Юнги. Маленькие глазки омеги снова слезятся. Он читает чужие мысли, готовит себя к тёмной вечности, что ждёт его, и хнычет, ощущая приятное возбуждение. Пак одной рукой пытается снять с себя джинсы, второй продолжает двигать пальцами внутри Мина, всё наблюдая за его сверкающими в полумраке глазами. Юнги шепчет в бреду чужое имя, тянет парня за шею к себе, чтобы коснуться губ, потому что без них жить невозможно. Пак целует, чувствует, как слёзы текут по щекам омеги, и сам хочет разрыдаться, но себе такую слабость не позволяет. Внутри Мина три пальца, он выгибается на постели, больно хватает Чимина за волосы, оттягивая их, и стонет. Сейчас альфа уничтожит то, что осталось от Юнги. Пак стягивает с себя джинсы, достаёт пальцы из омеги и берёт в руки свой член, быстрым движением направляя в Мина. Забвение наступило. Чимин всё так же с нежностью продолжает обращаться с Юнги, аккуратно втрахивая его в свою постель. Мин сильнее раздвигает ноги, ближе тянет к себе парня. Ему необходимо чувствовать Пака всем телом. И внутри. Звуки стонов и шлепком двух тел друг о друга разносятся по всей квартире. Юнги начинает дышать ртом, чувствует, что задыхается, и он даже не прочь, только лишь бы Чимин был рядом. Но они и так настолько близко друг к другу, что дальше просто некуда. Альфа до синяков сжимает ягодицы Мина в своих ладонях, продолжая мучительно медленно двигаться в парне, чтобы он смог прочувствовать всё, что Чимин хочет выразить в этом слиянии их тел. Кровь, пот, слёзы — всё смешивается и собирается в странную лужицу в ключицах Юнги. Чимин испивает его, будто омега — источник его жизненных сил. И не напиться ему, и не умереть от жажды. Альфа оставляет свои метки по всему телу. Яркие, тусклые, запёкшиеся кровью. Чтобы Юнги всегда его помнил. Всегда. Мин кусает свои губы, ногтями впивается в чужие плечи. Они смотрят друг на друга так, будто хотят сожрать, будто через взгляд могут душу забрать. Чудовища имеют разные формы, и они воплотились в этих двоих. Они обжились внутри и останутся там ещё надолго. Монстры всегда будут терзать их. Они не под кроватью прячутся, а в людях. Юнги убеждается в этом день за днём. — Чимин... — стонет омега, готовый вот-вот кончить только он касающихся его рук. — Молчи, — снова просит, жадно целует, убивая всю эту нежность, что была между ними столько лет, и ускоряется, яростно входя в парня. — Молчи... Чимин изливается в омегу, издавая короткий стон в чужие губы, и продолжает двигаться, пока тело под ним тоже не содрогается в оргазме. Всё продолжает целовать распухшие розовые губы и в глаза смотреть, где отразился последний лучик солнца. — Я хочу, чтобы ты взял себя в руки, — медленно говорит альфа, — твари, что тебя окружают, только и ждут, пока ты умрёшь. Поверь мне, я знаю. Ты должен быть сильным, Мин Юнги, потому что я всегда с тобой. Веришь мне? — Мин кивает. — Джокер проиграл меня Хосоку в карты, — шепчет. — Вот и начни с этого. Влюбись снова, подари другому своё сердце, живи на полную. — Ты прощаешься... — Да, Юнги. Мы такую кашу заварили, — смеётся. — Всю жизнь расхлёбывать... Я просто не хочу, чтобы через пару месяцев ты чокнулся и отправился в дурдом. А это произойдёт, если ты будешь постоянно думать обо мне. Я люблю тебя, поэтому отпускаю, и хочу, чтобы ты жил, а не существовал. Я рядом, запомни меня таким, — говорит альфа и проводит пальцами по губам Мина. — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на слёзы. Малыш, — стирает дорожки слёз, — я хочу видеть тебя таким, как тогда в WTH, когда ты злился на меня и оставил свою шапку. Помнишь? — омега снова кивает. — Я очень давно под чужим влиянием и слишком устал, чтобы жить. У меня есть чёткое задание, Юнги. Я его выполню, потому что есть риск. — Ты всегда любил рисковать, — грустно улыбается Мин, притягивая альфу к себе. — Да. — Хочу целовать тебя всю ночь... — Будешь, — говорит Пак и накрывает чужие губы своими.