Путешествие Сакуры Харуно

глава 24. Пробуждение и...счастье?

 В какой-то момент она просто почувствовала, что может открыть глаза. Может сделать глубокий вдох, трезво размышлять над всей этой непростой ситуацией, даже совершать какие-то слабые и ничтожные попытки двигаться, разговаривать, наверное, только шепотом – одним словом, Сакура вновь почувствовала эту слабенькую надежду на то, что она все-таки жива. Странно, но в голове не находилось абсолютно никаких мыслей. Одна огромная пустота. Да и Харуно в тот момент просто показалось, что если бы она начала терзать свои поджаренные на неслабом огне мозги, то мгновенно бы скончалась на месте. Все и так нахлынуло на нее очередным потоком проблем. Вот она снова попала в какую-то передрягу, теперь уже висит на волоске от смерти и отчаянно хочет жить, хоть и сумбурно понимает, что и умереть тоже стоит попробовать. До сих пор вспоминался тот странный сон, так похожий на реальность. И Сакура вполне осознает, что все, что видела собственными глазами – бред чистой воды, однако даже этот ее медицинский и достаточно разумный вывод так и не дал покоя. Странно, но его и не давали братья Ооцуцуки. Девушка не хотела бы думать о том, что же они сделали с ней: оставили умирать в том проклятом лесу или же попытались ее спасти? Вариантов ответов было довольно много, вплоть до того, что Харуно подумала, что даже смогла оказаться в своем времени. Хотя, впрочем, это было бы слишком просто для нее.
Перед глазами стоял полный мрак. Странно, но почему-то за все это время полного бессознательного состояния Сакура была рада и ему. Темнота не ослепляла, не заставляла морщиться, прикрывать глаза рукой, которые к тому времени уже наверняка бы слезились от беспощадного и безумно яркого потока света. В конце концов, разве она рассчитывала на приятное пробуждение в теплой кровати, где через белоснежные занавески, которые слегка покачиваются от легкого летнего ветерка, пробивается маленький и надоедливый лучик утреннего солнца? Будь бы это так, Харуно просто умерла бы от счастья и умиротворения. Хотя вообще странно, что она до сих пор не мертва. Девушка, окончательно и бесповоротно придя в себя, все же попыталась пошевелить конечностями. Тело сразу же среагировало на попытки двинуться, отозвалось дикой болью, будто бы вконец обозлилось на свою безрассудную хозяйку. Но Сакура не зашипела от неприятных ощущений и даже болезненно не поморщилась. Боль отрезвляла и смутно заставляла верить в то, что ее путешествие все еще не окончено. Харуно вновь пошевелила кончиками пальцев, ощущая, что там катастрофически не хватает кожи даже с закрытыми глазами. Ей на секундочку показалось, что вместо остатков кожного покрова там осталась жалкая и самая дешевая резина, которая не способна растягиваться, чтобы дать ей совершить хоть какое-то движение. Было противно думать о таком и с каждым мгновением утверждаться, что все мысли – горькая правда. Сакура стиснула зубы, с не менее сильным отвращением вспоминая тот жуткий смрад, который заставил ее поверить в смерть и в самый ужас этой жизни. Запах обгоревшей кожи. Этот запах чем-то напоминал ей «аромат», исходящий от трупа, который несколько суток полежал под палящим солнцем. Быть может, и с ней случилось то же? Впрочем, развить эту мысль до конца девушке кто-то не дал. Послышалось чье-то сосредоточенное и тяжелое дыхание, после теплая ладонь человека, находившегося рядом с ней, опустилась ей на лоб, а его пальцы стали осторожно вытирать выступившие капельки пота и откидывать маленькие пряди волос в сторону, чтобы не мешали. Затем эта самая ладонь осторожно опустилась на ее кисть. Кто-то несмело, почти невесомо сжал ее руку, а после прошелся кончиками пальцев по внешней стороне ладони. Харуно ощутила неприятное покалывание и одновременно спокойствие, которое ей приносило тепло этого человека. Стало так хорошо, что ее уже практически ничего не волновало. Кто-то вновь засопел, скорее всего, всматриваясь в ее умиротворенное лицо.