упущенные возможности

часть вторая

Действие способностей, вышедших из-под контроля, не проходит для Чуи бесследно. Он спит почти два дня - под строгим надзором врачей в лазарете и личным присмотром Мори, который заходит проверять его как минимум раз в день. Приходит в себя он только на третье утро и не чувствует собственного тела. Чуя слабо стонет в попытке приподняться, пытается облизать пересохшие губы и почти царапается языком о сухую корку на уголках рта.

- Лежи, - тяжёлая рука появляется словно из воздуха, и Чуе нужно несколько секунд, чтобы осознать, что это рука Мори, а он сам стоит над ним и внимательно наблюдает.

У Чуи много вопросов. Но ни один из них он задать не может, пока ему не помогают выпить стакан воды. И только после этого сажают на узкой больничной койке, Мори опускается на высокий табурет рядом, и после этого Чуя замечает, что за его плечами чёрной тенью нависает Дазай. Где-то внутри мелькает насмешка, что они тут стояли и караулили целую вечность, но быстро пропадает. Чуи не до шуток - даже мысленных.

- Что это было? - спрашивает Мори. - Дазай рассказал, что ты был на себя не похож.

Чуя слабо трогает щёку пальцами, и кажется, что вся кожа продолжает гореть - она настолько чувствительна, что даже такое прикосновение болезненно. Ощущение, что с него содрали слой кожи, а новой он пока не успел зарасти.

- Порча? - вопросительно хрипит Чуя. У него даже сомнения не возникает, как подобное назвать. Словно он давно знает. Словно кто-то внутри нашёптывает, подсказывает. Чуе откровенно не по себе, но он всё скидывает на слабое сознание и собственную паранойю. В конце концов, он уверен, что Арахабаки не пытается завладеть его сознанием, что бог, живущий в нём - просто сила, чистая и невероятно мощная, но не обладающая собственным разумом, чтобы попытаться разговорить Чую в его голове.

- Порча? - Мори слегка приподнимает брови. - Хорошо. Впервые?

Чуя медленно кивает. Впервые. Он почти ничего не помнит, только силуэты и крики. И невыносимую боль, разъедающую его изнутри, прожигающую, до сих пор отдающуюся в каждой клеточке тела. Чуя хочет проспать ещё несколько дней и забыть об этом кошмаре.

- Тебе нужно научиться это контролировать. Будешь тренироваться, если не сможешь останавливаться сам, тебе поможет Дазай-кун, - Мори поднимается на ноги, Дазай позади него отлипает от стены и тоже движется к двери.

У Чуи нет сил спорить. Последнее, что он хочет - это тренироваться с Дазаем, не говоря уже о тех тренировках, когда он будет зависеть от него полностью. Но не признать правоту Мори невозможно: Чуя должен научиться что-то делать с этим, и без Дазая ему не справиться.

Чтобы выбраться из лазарета Чуе нужно ещё два дня. И это худшие дни в его жизни. Чуя ненавидит больницы, ненавидит, когда с ним носятся, и раздражённо хмурится, стоит кому-то из медперсонала помочь ему одеться, подняться или поднести ко рту ложку. Чуя почти уверен, что он только благодаря своему упрямству возвращается в строй так быстро. И сразу же окунается в тренировочные дни в компании с Дазаем.

И на этот раз дни в больничной койке кажутся просто раем по сравнению с днями, которые приходится проводить бок о бок с болтливым и раздражающим Дазаем.

- Что за бестолковая сила, если ты даже не можешь ей воспользоваться по своему желанию? - Дазай стоит с абсолютно незаинтересованным видом и крутит в руках небольшой кинжал. Чуя невольно следит за его движениями, за тем, как в свете лезвия отражается свет лампы, а в глазах Дазая - скука. Последнее выводит из себя за считанные секунды, и Чуя, не выдерживая, бросает в Дазая тренировочный мат, а следом летит пара тренажёрных гирь.

- Как видишь, прекрасно могу ей воспользоваться по своему желанию, - Чуя хмыкает, глядя на то, как Дазай слегка морщится - от одной из гирь ему увернуться не удалось.

Бесит не сам Дазай, бесит то, что он прав. У Чуи не выходит вызвать ту силу, чистую и пожирающую всё на своём пути, по своей воле. Он следует совету Мори, взывает к внутреннему «я», специально доводит себя до края, но, видимо, его инстинкт самосохранения слишком велик, чтобы Арахабаки счёл его состояние критическим и высунул нос наружу.

Дазай явно теряет к этому интерес уже через неделю. Он приходит только к финалу тренировок, садится на пол возле двери и даже не смотрит на попытки Чуи не разрушить зал, обращаясь к той темноте, что помогла им обоим выжить совсем недавно.

- Не пора ли сдаться и понять, что тебе просто повезло?

Чуя вздрагивает, подскакивает на месте и оборачивается к наклонившемуся к его уху Дазаю. Чуя уже второй час, как медитирует по совету Хироцу, и достигает результата - или ему просто кажется, потому что он откровенно задрёмывает в процессе, - но на Дазая всё равно обрушивается с обвинениями:

- Если бы ты не лез со своими комментариями, я...

- Ты бы нашёл кого-то другого, на кого можно спихнуть вину? - Дазай даже не отстраняется, смотрит сверху вниз и привычно усмехается уголками рта.

Чуя едва ли не скрипит зубами, скулы сводит от бешенства, и руки сами тянутся к Дазаю, чтобы встряхнуть его, но он вовремя себя останавливает и делает шаг назад.

- Я не перекладываю в отличие от тебя с больной головы на здоровую.

- Это моя обязанность, - Дазай примирительно выставляет руки ладонями вперёд, и Чуя не верит ему ни на грамм: ни в слова Дазая, ни в его дружелюбность.

- Как насчёт того, чтобы пойти поесть? Мори отправляет нас на ещё одно задание, и я бы обсудил подробности за разделыванием крабов, а не в пыльном тренировочном зале.

Чуя медленно поднимает брови. Звучит заманчиво, но Дазай никогда ничего не предлагает просто так.

- И где подвох?

- Без подвоха, - Дазай сияет так, словно приглашает его по меньшей мере на светский приём в честь своей коронации.