Димка жил в старенькой, обшарпанной пятиэтажке через пару кварталов от Тимофея. Здесь не было решетчатой ограды вокруг дома и прилегающей к нему территории, не было стоянки для дорогих машин, не было и охранников с угрюмыми физиономиями, дежуривших у ворот. Зато была огромная детская площадка, на которой постоянно резвилась детвора, уютный скверик с множеством скамеечек, на которых любили отдыхать и беседовать старушки, дорожки, где молодые мамочки катали коляски с младенцами. Тимофею нравилось здесь куда больше, чем в собственном закрытом и неприступном дворе.
Толкнув дверь подъезда, друзья сразу почувствовали запах жареной рыбы, и Тимофей к своему удивлению снова ощутил сильный голод. Поэтому он очень оживился, поняв, что запах идет из квартиры Трофимовых. Когда они вошли, мать Димки, Светлана Петровна, снимала горячую сковороду с плиты.
– Мальчики! – обрадовалась она. – А ну мойте руки да садитесь за стол! У меня как раз все поспело.
Невысокого роста, миловидная, она всегда нравилась Тимофею. Раньше Димка часто жаловался, что мать выпивает и ведет себя странно, но в последние годы все нормализовалось. И Тимофей помнил ее именно такой, какой она была сейчас, – заботливой матерью и хорошей хозяйкой.
В маленькой уютной кухне Трофимовых работал старенький телевизор, стоящий на холодильнике. Чтобы смотреть его, приходилось сильно задирать голову, но никого это особо не напрягало. Мальчишки помыли руки и уселись за стол, Светлана Петровна поставила перед ними большую раскаленную сковороду, полную рыбы, и сковородку поменьше, с жареной картошкой. Тимофей и Димка налетели на еду, а хозяйка, скрестив руки на груди, внимательно смотрела на телеэкран.
"К Земле приближается большое скопление метеоритов", – в очередной раз рассказывал какой-то представительный мужчина.
"Это опасно?" – спросил его корреспондент.
"Пока сложно что-либо прогнозировать".
"Метеоритный дождь будет виден в нашем регионе?"
"В этом можете не сомневаться. Зрелище будет незабываемое!"
Пошел новый сюжет, и Светлана Петровна выключила звук.
– Это будет не зрелище, – тихо произнесла она, – а знамение.
– Знамение чего? – спросил Тимофей с набитым ртом.
– Того, что скоро все изменится, – грустно ответила женщина.
