Если бы Намджун не был уверен на сто процентов, что Сокджин его строгий преподаватель, только что расставшийся с девушкой, а он в этой комнате единственный, кто излучает гейскую энергию, то он бы наверняка решил, что хён пытается приставать. По-честному, у Намджуна уже сил никаких не было, чтобы отклоняться и вовремя одёргивать руки, потому что куда бы он не повернулся, старший оказывался чересчур близко. Нам перелез из рубашек и пуловеров в толстые удлинённые свитера, и не потому что на дворе свирепствовала зима, а потому что думать ещё и о том, как прикрыть свой стояк, ему надоело. Его провоцировало буквально всё. То рубашка у Сокджина оттопырится, демонстрируя подкаченную грудь, то он наклонится слишком близко, едва не касаясь своей щекой щеки Намджуна, то опалит дыханием шею, заглядывая в бумаги через плечо и словно специально действуя на самую чувствительную зону. И говорит, говорит, говорит, не подозревая, что Намджун уже неделю сидит как на иголках, пытаясь отвести взгляд от сочных вишнёвых губ. Однако, наибольший резонанс в душе Нама вызывал запах — хён пах смешением своего естественного запаха с лёгким парфюмом, от чего аромат сносил крышу и терпения не хватало, чтобы не схватить Сокджина в охапку и не уткнуться в выемку между ключиц, буквально разрывая рубашку.
— Ты делаешь успехи, Намджун, — в очередной раз потягиваясь за карандашом мимо Нама, тихо произнёс Джин. Естественно от его взгляда не ускользнуло, как Намджун уставился на изгиб его талии и бёдер. Ни один из тех секретов, что Нам пытался скрыть, потея и краснея, для Джина тайной не был. Он всегда всё видел.
— Спасибо, хён, — перепроверяя расчёты, скромно ответил Нам. — В горле пересохло что-то. Можно я сварю себе кофе?
— Я сам, сиди, — укладывая руку на плечо парня и невзначай проводя пальцами по шее, отрезал Джин, поднимаясь с места и устремляясь на кухню.
Они работали вместе уже целую неделю, и с каждым новым днём вгонять Намджуна в краску для Сокджина становилось всё интереснее. Он давно перестал прощупывать почву, поняв ещё за первые двое суток, что парень влюблён и уже напуган этим: после своего ухода он ещё долго писал Джину в Какао Ток, что беспокоится правильно ли всё выполнил, отвечал, что добрался домой хорошо и не замёрз, а потом начинал рассказывать истории, что приключились по пути, начиная с бабки в автобусе и заканчивая Хосоком, который лежит на соседней кровати в уморительной позе. В общем, делал всё, лишь бы продолжить разговор с Джином до самого отхода ко сну. Это льстило старшему и немного утомляло, потому что в отличие от Намджуна у Джина была ещё одна работа, где лишний раз отвлечься он себе позволить не мог, потому что рисковал качеством выступления, а получить от Юнги под зад за небольшой гонорар, ой, как не хотелось.
