Тонкий Лёд

3.

— Мистер Старк, куда мы идем? — неуверенно спросил Питер, шагая за Тони. Он примерно знал строение этого здания и точно понимал, что идут они далеко не в мастерскую. Их шаги глухо отзывались в коридоре.

— Есть, — спокойно ответил мужчина, оборачиваясь через плечо.

— А? — глаза Питера расширились, он склонил голову на бок. Тони невольно улыбнулся.

— Поглощать пищу, слышал о таком? — Тони вновь отвернулся. Питер подметил, что у него была привычка говорить, стоя к собеседнику спиной. — Или ты теперь мухами питаешься?

— Нет, то есть да, ну, то есть я знаю, что такое поглощать пищу, но после обретения способностей, мне не нужно есть что-то другое… — сбивчиво затараторил парень.

— Да знаю я, знаю. Видел, как чипсы уминаешь. А вообще, я подумал, что после школы ты будешь голодным. Негоже тренироваться на пустой желудок, — прервал Питера Старк.

— Тренироваться? — недоуменно произнес подросток. Тони усмехнулся.

— Да, паучок, и очень жестко.

Питер решил замолчать. До кухни они дошли в тишине, за это время Паркер успел прокрутить в своей голове множество вариантов, почему Мистер Старк вдруг решил взяться за его тренировки, внезапно приехал сам, обеспокоился его питанием. Питер находил это странным и, что уж греха таить, до чертиков приятным. Они со Старком ни разу не обсуждали тот день, когда он нашел его пьяным в мастерской. Видеть Тони «навеселе» Питеру было не впервой, но тогда весельем и не пахло, а было то, что выбило из колеи больше всего — две влажные дорожки на щеках, мокрые темные ресницы. Тони-Железный-Человек, Тони-Старк-с-экранов и тот разбитый Тони, с удушливо несчастной мутью в глазах, были тремя совершенно разными людьми. Питер думал, что, наверное, увидел то, что не должен был. Все считали Старка скалой, защитником Земли, вечно-на-позитиве человеком, который скорее разозлится и свернет шею всем, кто встанет на его пути, а не расклеится. Питер увидел другое. Сложно свернуть шею врагу, когда им становится собственный разум. Такого Тони, а не Мистера Старка, хотелось опекать. Питер чувствовал почти физическую необходимость помочь. Он вспомнил себя в детстве, лежащим в постели с высокой температурой, и как Мэй успокаивающе гладила его по плечу. Не зная, как еще иначе поступить, Паркер сделал тоже самое. А после Тони схватился за него и не отпустил, огладил большим пальцем его ладонь. Питер пробыл рядом до тех пор, пока не удостоверился, что мужчина уснул. Такое противоречие с тем, что он привык видеть, разрывало мозг на мелкие кусочки. Потом подросток пару недель пожил в угнетенном непонимании, как общаться дальше, что говорить и делать, пока Тони неожиданно сам не стал приближаться, темные глаза не стали теплеть.