На лете — поставить крест, конец — сердец смешался жалобный треск: что-то шевелится в сердце, разрываются нити эти; приходит осенняя ведьма, и горят в грусти люди, горят туманные вестники горьких судеб, надевает пальто гордец. Последний закат ускользает, крадется — проснется и город-гранит, а небо ссеревшее солнце бранит, догоняет крик облака, усмирить свет-дурака пытается. Август брыкается — рисует сдавленный цвет, водит кистью по солнцу, по кобальту бродит сухое «нет», серостью отдается, чуть дотронься — смеется.
На дороги ложились сумерки, в красноте затерялись чьи-то пути; уйти — снова в горчично-рыжий прийти, расползаясь неслышной тенью. Кроткий рябящийся ветер — ловец несказанных слов, предавшихся ломкому пенью; надтреснутый голос млеет под тягой оков.
Цвета все бесцветны, даль с глубиной — серы. Потешны угрюмые лица, не хватает им дня долготы. Прости еще один раз. Мрачный вальс-карусель не для нас — это плакала ранняя осень.
