От и до

двадцать семь

- Ты же знаешь, Сэмми, присматривать за тобой всегда было моей работой, - сказал тогда Дин. – Даже больше, это то, что я есть.

Наверное, именно поэтому теперь внутри такая пустота. Теперь Дин – просто оболочка. Все, что наполняло его жизнь смыслом, исчезло вместе с Сэмом.

И Сэм тогда сидел в своей любимой позе на капоте Импалы, и Дин еле сдержался, чтобы не проворчать по привычке о вмятине, которую тот оставляет на детке своей задницей. Дин промолчал, и сейчас он был бы даже рад, если бы пресловутая вмятина все-таки осталась. Он не стал бы ее рихтовать, сохранил бы, как того солдатика, тыщу лет назад застрявшего в пепельнице. Хоть какое-то материальное свидетельство существования Сэма Винчестера.

Аккуратист Сэмми ничего не оставил Дину. Тщательно сложенные карты, начищенное оружие, удаленные аккаунты, даже рубашки пахнут не братом, а прачечной. Он сжег записные книжки, повыкидывал ношеное белье, старые носки, использованные бритвы и зубную щетку. Все, что Дин обнаружил в его рюкзаке: несколько выстиранных рубашек, две пары чистых джинсов, начатый пузырек лосьона после бритья и на самом дне в белом хлопковом носке – маленькую пластмассовую фигурку Короля-Льва. От времени краски почти стерлись, пластик пожелтел, но задорная улыбка на мордочке осталась та же.

Сэмми тоже умел так улыбаться, хоть и редко это делал в последние пару лет. Мало было поводов. Но ведь он не всегда был таким серьезным. Дин вспоминает круглую рожицу, торчащие вихры, нос-кнопку и улыбку: «Киса»! Сэмми только-только начал говорить и называл фигурку «киса». Дину понадобилась неделя, чтобы научить его произносить слово «лев».

Дин резко выворачивает руль и съезжает к обочине. Двадцать пять лет. Сэмми хранил ее двадцать пять лет! Со стыдом и запоздалым сожалением Дин вспоминает выброшенный им амулет. Глаза ест так, словно вместо слез серная кислота. Дин осторожно выдыхает и медленно разжимает пальцы. Детка не виновата в том, что он пообещал Сэму не возвращать его. Но, черт побери, зачем он это сделал?! Дин ударяет по рулю, и клаксон вскрикивает коротко и пронзительно, как раненое животное. Проезжающий мимо пикап испуганно шарахается, чуть не вылетая на встречную. Жирный фермер что-то гневно вопит, высунувшись из окна. Придурок не знает, что сделал Сэм, чем пожертвовал Дин, чтобы он и дальше мог спокойно отъедать свою задницу. И никогда не узнает.

Несколько минут Дин тупо наблюдает за бесцельно снующими по лобовому стеклу «дворниками», потом выключает их и достает из бардачка карту, намеренно задевая пальцами мягкий хлопок. До Сисеро около двухсот миль. Он будет там к вечеру и сделает так, как Сэм просил его. Если Лиза не прогонит.

Дин давно уже не мечтает о нормальной жизни. Но он попытается. Потому что так хотел Сэм.