Шелест кукурузного моря (18+)

Глава 8. Я и побег из Шоушенка

Бежать можно по разным причинам. Я вот занимался бегом, потому что это помогало мне выплеснуть накопившийся во внутреннем ящике негатив, помогало обдумать какие-либо события, помогало разобраться и собраться заново и с новыми силами начать очередной день.

Кто-то убегал от собаки или хулиганов, кто-то — от бабки-ворчуньи из соседнего подъезда, а кто-то, в конце концов, планировал побег из тюрьмы.

Почему бежал Андрей, я не знал.

Он постоянно это делал. Наворошит делов, всего меня взбудоражит, а потом вдруг исчезнет. Хорошо, что я отдал ему свой телефон, иначе это чудо так бы и пропадало без вести, периодически внезапно выныривая и снова, с треском разбивая моё стекло зоны комфорта, вваливаясь в мою жизнь.

Теперь же Андрей находился на поводке. На длинню-ю-ющем таком, но всё же.

Где бы Андрей ни был, я всегда мог написать или когда-нибудь даже набраться смелости и позвонить — в общем, хоть как-то узнать, что тот жив, здоров и более менее невредим.

И если раньше меня слегка пугали его вторжения, то сейчас я их ждал как ненормальный. К чёрту мою эту комфортную зону, ведь с Андреем жизнь обрела яркие краски, будто раньше я и вовсе их не видел, только чёрно-белые цвета, а теперь и зелёные, и синие, и жёлтые, в общем, как бы иронично не звучало, дни заискрились радугой, плюс добавились какие-то перламутровые цвета, пастельные оттенки, фоны в крапинку, в горошек, в клеточку, а иногда всё звёздочками сверкало, и ведь начало пошло с его красных кед, а на данный момент пока мы остановились на цвете морских волн кукурузного моря.

После нашего поцелуя я припёрся домой и, приняв душ и плюхнувшись на кровать, написал ему «спокойной ночи, солнце». И имя его контакта сменил, да. Боясь окончательно спугнуть, не стал даже вскользь упоминать о том, что между нами произошло, и вопросами о его сверкавших пятках не закидывал. Уставше погружаясь в сон, где-то на периферии сознания я услышал пиликание телефона, но работа, да и сам вечер настолько вымотали меня, что в голове лишь пронеслась мысль: «Всё потом».

Во снах мы с Андреем то сливались в одну каплю, то разбрасывались миллионами частиц, а затем снова собирались в нечто целое, едва осязаемое, так и хотелось слепить из нас какого-нибудь крепкого жуткого монстра и пугать всех вокруг, отгонять, рычать на них, плюясь слюной и скалясь словно та псина на эскизе. Мы были как Луна и Земля, как енот и ёж, как Солнце и рейнджер, который предпочитал гореть, приближаясь к нему, чем замерзать на краю вселенной, постепенно отдаляясь в холодный мёртвый космос — такой не дружелюбный, а там, ближе к моему Солнцу... Там... А там чувства, расцветающие внутри бутонами роз: кусты иногда царапали, да, но вот сами цветки — благоухали, что я аж задыхался от их аромата.