Поломанные психи

Глава 20. Стадия первая. Частичное осознание.

Ему хотелось наконец заснуть. Заснуть, чтобы равнодушно и спокойно проспать всю ночь, до самого утра, до полудня, да хоть до следующего вечера. Плевать на занятия, ему, всё-таки, был необходим сон, он же просто человек, а не какой-нибудь долбаный робот. Но глюки и видения его не отпускали.
И именно сейчас, в три часа ночи, когда он сидит на кровати, притянув колени к груди и озлобленно глядя в одну точку, хочется просто отключиться, надолго, но не навсегда. Он ещё не настолько сдался.
Что происходило? Снова сплошные неясности, он ничего не может понять.
Уже неделя, как мадам Помфри проводит процедуры над мирно лежащим на койке телом Гермионы, которое практически подписало себе смертный приговор, раз до сих пор не произошло пробуждения. Целительница решила продлить процедуры ещё на неделю.
Драко почти каждый день мельком заглядывал в Больничное Крыло, видя, как над спящим, нереалистично спокойным телом стоит мадам Помфри, шепча какие-то формулы и производя живописные движения палочкой. Но ничего больше.
Каждый день, будто песня на репите. Всё одинаково. Ничего не меняется, ничего не происходит.
Драко успел подраться и получить за это выговор. Хотя суть была в том, что он просто защищался, поэтому его наказание было лёгким. А вот Гарри и Рону, которые как-то ухитрились кинуться на него в коридоре с заявлением, что это он виноват во всём происходящем с их подругой, досталось куда посильнее. Но парню было абсолютно плевать на всё. И даже если бы сейчас весь факультет Гриффиндор начал его избивать, он бы не стал сопротивляться. Ему было плохо.
Плохо от того, что он сам был абсолютно уверен в своём равнодушии к очень даже вероятной смерти Грейнджер, тем более, что никто так и не догадался, что виноват он. И всё бы хорошо, но Малфой просто не мог пройти мимо гостиной, мимо того места, где он своими руками абсолютно умышленно избил беззащитную девушку до критического состояния. Каждый раз, когда его взгляд падал на стену, к которой он её припечатал, на спинку дивана, о которую ударил, на то место на полу, куда сползло по стене бездыханное тело, его ноги подгибались, а перед глазами вновь и вновь мелькала эта сцена.
Два дня назад он наконец собрался с духом отмыть эти кровавые пятна. Палочка безвольно дрожала в его руке, когда он произносил отчищающее заклинание. В глазах мелькали образы, в голове бились восклицания девушки, пока она его оскорбляла. В конце концов, Малфой еле дождался пять секунд, пока все кровавые пятна исчезнут, а затем упал на четвереньки, впиваясь ногтями в бордовый ковёр и издавая какое-то дикое, почти звериное рычание.
Всё это было невольно, он невольно вспоминал о произошедшем, и это просто очень сильно пугало. Пугало так, что парень еле выдерживал. Ему так невероятно хотелось забиться куда-нибудь в угол и приняться отрицать всё происходящее.
Эти образы могли возникать абсолютно внезапно и в любом месте. Пока он писал конспект по Нумерологии, от испуга раздирая пером пергамент, пока спокойно спал, после чего резко принимал сидячее положение на кровати и прижимал колени к груди, когда он сидел в библиотеке, сминая в руках страницы старых, пропахших пылью книг… Просто когда угодно.
В Больничное Крыло с этой проблемой он не мог заявиться, иначе пришлось бы рассказать, от чего всё это происходит. А тогда его отправят в св. Мунго, параллельно исключив из школы. Да он и не хотел кому-либо говорить об этом. Не в его это стиле, говорить другим людям о том, что его мучает.
И вот, время на часах спешит скорее, отсчитывая несправедливо короткие секунды жизни, пока Малфой продолжает упираться взглядом в стену, словно желая силой мысли прожечь в ней дыру.
Три часа сменились на четыре, а затем на пять и на шесть… И вот, восемь утра, а он всё сидит, по-прежнему гипнотизируя стену. Сегодня был выходной, так что спешить было некуда. Тем более, что покидать постель вот совсем не хотелось.
Как хорошо неподвижно сидеть, пока мысли медленно и лениво формируются в голове, и ничто не мешает находиться в состоянии покоя. Однако, вскоре затёкшие части тела дали о себе знать. Драко решил, что стоит хотя бы принять душ, а уж потом спокойно зависать над каждой мелочью.
Еле поднявшись с кровати (затёкшие ноги кое-как его держали), парень взял полотенце, одежду и отправился в душ. Для того, чтобы туда попасть, было нужно пройти через гостиную. Слизеринец зажмурился и быстрым шагом дошёл до двери в душ, а затем быстро захлопнул её за собой, словно боясь, что видения преследуют его по пятам.
Холодные капли воды и мятный гель для душа немного освежили сознание, заставляя вязкую субстанцию мыслей в голове превращаться в быстрый ручей. Мышление ускорилось и стало более осмысленным.
Выбравшись из душа и быстро переодевшись в чёрный костюм, Малфой завис перед зеркалом. На него оттуда смотрели не привычные наглые, безэмоциональные глаза, а поблекший серебряный блеск растерянности. Такого никогда не было, это было ему непривычно. Парень первые секунды продолжал пялиться на своё отражение, а затем, открыв кран и засунув под него руку, озлобленно брызнул водой в на зеркало, стремительно от него отворачиваясь.
Проходить мимо гостиной Слизеринцу снова пришлось зажмурившись и очень быстро. В спальне он закинул в шкаф полотенце, даже не позаботившись о том, чтобы его сложить, и тяжело опустился на край кровати, упираясь локтями в колени и пряча лицо в ладонях.
Нет, с этим что-то нужно было делать. Необходимо, чтобы все эти «флэшбеки», которые парень ежедневно ловит по нескольку раз, наконец прекратились. Эти видения превращают былого грубого и наглого аристократа с клоунскими манерами в испуганного и ослабленного мальчишку, мысли которого полны какой-то необъяснимой тьмы и отчаяния.
Стоило как-нибудь занять себя, пройтись по Замку, поглядеть на лица учеников, радующихся выходным… Да, пожалуй, нужно разогнать своё подавленное состояние.
Драко вздохнул, оторвал ладони от лица и, устало потирая переносицу, побрёл к выходу из комнаты. Через гостиную прошёл без происшествий, но всё равно как-то нервно выскочил в коридор и поплёлся вниз по лестнице.
Спуск из Башни казался бесконечным и одновременно коротким. Как-то странно. Кажется, вот только парень ступил на первую ступень, а уже идёт по второму по счёту коридору. С другой стороны, столько мыслей протекло в его голове за время, пока он спускался, что это явно заняло минуты три-четыре.
Странное однако это понятие времени.
Малфой вяло шёл вперёд, не разбирая пути и изредка сворачивая. Для него словно не существовало всего, что находилось вокруг. Он был вне событий, даже вне этого мира. Он был далеко и глубоко в своих мыслях. Мимо пробежал смеющийся первокурсник, а за ним насупившаяся девчонка. Наверное, этот мальчишка дёрнул её за косичку или стащил у неё заколочку. А вот мимо проходят двое семикурсников с Когтеврана. Они о чём-то беседуют, явно веселятся и радуются выходным. Уж кто-кто, а ученики этого факультета явно должны радоваться двум денькам заслуженного отдыха. А теперь мимо идёт парочка. Девушка с Пуффендуя и парень с Гриффиндора. Они смеются, разговаривают. Её взгляд полон почти детского счастья, она нашла человека, который готов быть с ней всегда. А парень просто улыбается. Он любит её, и всё, ему этого достаточно, больше ничего не нужно…
И так по двое, трое людей разных возрастов, с разных факультетов и разного пола проходили мимо Слизеринца, а кто-то и обгонял его. Но ему было плевать на них. Он перестал понимать, чему они вечно так радуются. Буквально за неделю он осознал, что радоваться-то и нечему. Пусть ходят мимо, пусть любят друг друга, пусть рыдают и смеются, пусть дружат и имеют хорошую семью, но всё хрупко, всё это быстро разрушится, превратится в пыль и развеется по ветру времени, несущему лишь горе и неудачи.
Драко не мог понять, что происходит, но позитив покинул его разум. В голове осталась лишь тьма, пустота, бездна, всё же имеющая дно, откуда на него то и дело смотрит лишь один образ — образ избитой бездыханной девушки.
— Эй, Малфой!
Парень вздрогнул и остановился, ища усталым взглядом того, кто назвал его фамилию. В конце коридора, от которого Слизеринец отдалялся, виднелась фигура Блейза, который быстрым шагом направлялся к другу и, как только настиг его, резковато хлопнул по плечу в знак приветствия, и было явно видно, что он хочет о чём-то рассказать.
Малфой никак не отреагировал, только лишь стоял, стараясь держаться хотя бы на уровне привычного равнодушия.
— Ты себе не представляешь! — воскликнул Блейз, чуть ли не подпрыгивая на месте.
— Я много чего представляю, — через силу растягивая слова произнёс Драко, оглядывая коридор в надежде, что никто не услышал вопль его громогласного друга. К счастью, именно тут никого не было. — Но хотелось бы, чтобы ты для начала поздоровался, а потом уже объяснил всё по порядку, если тебе не в напряг.
Забини отмахнулся от друга, давая понять, что сейчас важно просто заткнуться и слушать.
— Я сейчас был в Больничном Крыле, заходил проведать нашего вратаря, которому сломали к чёрту руку на Квиддиче. Кстати, оказалось, что это не просто перелом, ему аж раздробило кость этим чёртовым мячом, поэтому лечение прошло чуть туговато и он…
— А можно ближе к делу? — раздражённо произнёс Малфой. Неужели этот придурок Блейз никак не мог допедрить, что его другу абсолютно плевать на всё, что может казаться даже очень важным. Да у него ж на лице этот пофигизм был написан.
Но, нет, кажется, что брюнет вовсе не замечал этого. В его глазах было буквально видно, как несётся поток мыслей, и как парень старается не превратить их в, так называемый, словесный понос. Спустя несколько секунд он наконец собрался с мыслями.
— Грейнджер очнулась! — выпалил Слизеринец. — Она только что начала давиться кровью, но Помфри дала ей какое-то зелье, и она начала дышать. Ты представляешь? Правда, тот чувак, который пытался её грохнуть, так и не найден и, кажется, бессмысленно пытаться, но ты только представь, как можно выжить, находясь в искусственной коме?
Драко тупо пялился на друга, даже не шевельнув ни единым мускулом. Он пытался переварить весь поток событий, свалившийся на него огромной лавиной. Ведь только что он спокойно брёл по коридору, никого не трогал, и вдруг откуда-то вылез этот придурок и абсолютно бессвязно, без всякого предупреждения, с бухты-барахты заявил, что только что был в Больничном Крыле, где очнулась девушка, которую Малфой собственноручно уже почти спихнул в могилу…
Многовато новостей, всё слишком быстро произошло, Драко никак не мог уловить смысла происходящего, и это резко стало раздражать парня. Он вдруг схватился за голову и шарахнулся спиной к стене, зажмурив глаза. В его голове с ещё большей скоростью стало проворачиваться всё произошедшее только что. Это только больше злило и путало, в мыслях был уже разноцветный вихрь, голова закружилась, парень стал терять равновесие, его покачнуло в сторону, всё вокруг расплылось…
— Мистер Малфой… Мистер Малфой, извините, но пора бы продолжить работу!
Драко резко раскрыл глаза, услышав голос профессора МакГонагалл, и абсолютно поражённо оглядел место, в котором он находился. Он каким-то чудом оказался в кабинете Трансфигурации, сидя за столом наедине с кипой каких-то бумаг и пером, лежащим на одной из них и оставившим большущую чернильную кляксу.
— П-простите?.. — тихо произнёс Драко, ошарашенно глядя на строгий взгляд и поджатые от раздражения губы Минервы.
— Малфой, мне придётся добавить ещё одну отработку на завтра, если вы не закончите до полудня. А вам вряд ли захочется сидеть здесь в воскресенье, так что будьте чуть расторопнее.
Отработка? Полдень? МакГонагалл? Кабине Трансфигурации?
Только что же было девять утра, он был в коридоре и слушал бессвязную и непонятную речь появившегося из неоткуда Забини…
Наверное, он просто заснул на отработке, и это ему приснилось. Просто сон. Бывает.
— Да, извините, я сейчас, — уже чуть более собранно произнёс парень и кинулся калякать на бумажках даты и ещё какую-то ерунду, которую требовала профессор.
***
До самого конца отработки Драко чувствовал, что упустил какой-то важный момент, что ему нужно куда-то бежать. Вот практически ощущение долга, но более ярое.
Как только последняя дата была дописана, а часы в кабинете пробили половину первого дня, парень наспех бросил перо в чернильницу и с коротким «До свидания» выскочил из кабинета, не слыша восклицаний МакГонагалл, призывающей его вернуться и сложить бумаги в полку. Его это не волновало, он понял, что именно он забыл.
Ему нужно было в Больничное Крыло, просто необходимо, именно сейчас. Блейз же говорил, что Гермиона очнулась, он точно это говорил. Это был не сон, это было воспоминание произошедшего утром, Драко абсолютно в этом уверен.
Бегом несясь по коридорам и едва не сбивая с ног всё ещё сонных, опьянённых спокойствием учеников, Малфой наконец добежал до дверей в Больничное Крыло, которые распахнул, словно вихрь, готовый снести всё на своём пути ради достижения цели. Вот только зачем? Зачем ему это нужно?..
Не важно, он пришёл, он должен взглянуть на неё, хоть одним глазком.
Мадам Помфри не было в палате. Наверное, она была в своём кабинете. На одной из коек сидел вратарь сборной Слизерина по Квиддичу и растирал руку с недавно сросшейся костью. Он, было, открыл рот, чтобы поздороваться со своим ловцом, но тот пронёсся мимо, метаясь от одной койки к другой. Везде было пусто.
Её отпустили? Она уже в Башне Гриффиндора? А может, она в кабинете с Помфри, обсуждает, какие лекарства ей стоит принимать? Или она сидит в библиотеке? А может в Большом Зале?
— Малфой, ты чего? — усмехнулся Блетчли, опустив руку на постель и наблюдая за мечущимся парнем.
Драко подошёл к ещё одной койке, к другой, к третьей, игнорируя своего соигрока по Квиддичу. Ему было нужно лишь убедиться, что её тут нет, либо что она просто спокойно спит своим естественным сном, который может продлиться всего несколько часов, а затем она проснётся. Он должен убедиться.
И ещё койка, и ещё, и ещё… Последняя. Это была последняя койка, её здесь нет. Грейнджер здесь нет.
— Где Грейнджер? — тихо выдавил Малфой, повернувшись наконец к одному-единственному человеку в палате.
Блетчли удивлённо вскинул брови.
— Что?
— Где Грейнджер, мать твою?! — рыкнул Драко, ударив кулаком по спинке пустой койки, рядом с которой стоял. — Ты был здесь, ты видел, как она уходила?!
Второй Слизеринец надменно усмехнулся и выставил ладонь вперёд, как бы призывая к тишине.
— Тише ты, истеричка. Грязнокровка всё ещё здесь. Вон там.
Он указал на койку, которую Драко не заметил. Она находилась в самом углу помещения и была задвинута ширмой.
Парень почувствовал, как внутри что-то ёкнуло. Он уже готов был расслабиться, он уже решил, что она очнулась и ушла, а значит его видения прекратятся.
Мимолётно скрипнув зубами, Слизеринец рванулся к этой койке и, беспардонно зайдя за ширму, замер на месте.
Она тут.
Всё ещё без сознания.
Уже не в крови, ей уже затянули все ссадины и раны.
Но она всё ещё неестественно спокойна.
Она спит.
Малфой закусил губу и, выскочив из-за ширмы, рванул к самому концу помещения, где была дверь, ведущая в кабинет Помфри. Блондин распахнул её и вихрем залетел внутрь, напугав Целительницу, возившуюся с бумагами, в которых, наверное, записывала пациентов, заболевания и то, как они были вылечены.
— Мерлинова Борода! — вздрогнула женщина, когда парень влетел в её кабинет. — Мистер Малфой, вы меня так когда-нибудь до инфаркта доведёте. В чём дело?
— Что с ней? — выпалил Драко, дыша так, словно пробежал огромнейшую дистанцию. Его не волновали манеры и приветствия, ему было нужно наконец услышать правду. — Вы говорили, что она будет тут лишь неделю. Прошло уже полторы, почему она ещё не очнулась?
Мадам Помфри явно не ожидала такого «нападения» и слегка потупила глаза, а затем медленно встала со стула и подошла к парню, глядя в его серо-серебряные глаза, сейчас похожие на промозглый осенний туман, полный отчаяния, в котором легко можно затеряться.
— Прежде всего я хочу, чтобы вы поняли…
— Да мне не важно, чего вы от меня хотите! — раздражённо воскликнул Малфой. — Ответьте на вопрос! Она будет жить?
Целительница печально улыбнулась.
— Вы ведёте себя так же, как её друзья.
— Я. Ей. Не. Друг. — процедил Слизеринец. — Ответьте на вопрос.
— Честно говоря, я не хочу тешиться напрасными надеждами. Поначалу были шансы пятьдесят на пятьдесят. Сейчас же шестьдесят на сорок, причём больший шанс уходит на её смерть…
Бледные глаза мадам Помфри заблестели от навернувшихся слёз и она не стала говорить больше ничего.
А Драко это было и не нужно, он лишь нахмурил брови, сжал кулаки и вышел из её кабинета, равнодушно пройдя через всё помещение и проигнорировав попытку любопытного Блетчли выяснить, что ему было нужно. Затем вышел из Больничного Крыла и двинулся по коридорам, ища лишь одно лицо.
Блейз.
Как он мог соврать ему? А главное: зачем? Пошутить? Очень весело, блять. А может он всё знает и хочет, чтобы Драко помучала совесть? Но как он может знать? Неужели это заметно в осунувшимся лице парня? Неужели это похоже на чувство вины, а не на глупый страх?
Коридоры, ученики, этажи… Он, кажется, обошёл половину Замка в поисках этого человека.
Вдруг в толпе Слизеринцев он заметил уж очень тёмный затылок. Ну наконец-то!
Рванувшись бегом вперёд, парень нагнал эту толпу. Однокурсники, заметив Драко, улыбнулись с восклицаниями о том, что Слизеринский Принц наконец вернулся. Но парень проигнорировал их приветствия, сделав резкий шаг к Блейзу и обвиняюще ткнув его пальцем в грудь.
— На кой-чёрт ты мне это сказал?!
Забини шокированно уставился на блондина, от неожиданности отшатываясь назад. Даже все остальные ребята притихли, наблюдая за происходящим.
— Что?
— Не притворяйся, я пока ещё не сошёл с ума! Нахрен ты мне лгал?! Пошутить захотел?! Ха-ха, пиздец смешно!
— Малфой, ты чего несёшь? — усмехнулся Блейз, уже придя в себя, но всё ещё не соображая, что происходит.
— Ну только посмотрите на него! Стоит и кривляется. Хочешь сказать, что я идиот?!
— Возможно, что так и есть, — произнёс Забини, опуская руки в карманы.
Драко не выдержал. Злость кипела в нём, словно лава, требуя мощным потоком выбиться из вулкана и расплавить всё вокруг. И парень не мог сдержать этот напор, да и не хотел. Он размахнулся и ударил Блейза по его улыбающейся роже.
Брюнет отшатнулся и от неожиданности и боли схватился за лицо, а затем оторвал от него руки и взглянул на них. На смуглых пальцах отпечаталась кровь от разбитой губы.
— Ты что творишь, а? — угрожающе прошипел Забини.
— А может, ты всё знаешь?! — продолжал вопить Драко, словно не слыша однокурсника. — Если так, то скажи всем! Давай, расскажи им, мне плевать! Но нет, тебе было бы приятнее, если бы я мучался в тишине, а ты усмехался бы за моей спиной, зная правду! Я прав?! Я ведь прав! Давай, скажи им! Скажи всем!
В коридоре стали останавливать ученики, привлечённые громкими криками. Все они останавливались вокруг группы Слизеринцев, в свою очередь окружающих двух своих однокурсников. Ребята смотрели на всё происходящее, недоумённо перешёптываясь и посмеиваясь. Но Драко ничего не слышал и не замечал. Он лишь смотрел на Блейза, преисполненный злости. Злости на то, что его вроде-как-друг решил так пошутить. В другой раз ему было бы плевать, но не сейчас. Видимо, Блейз всё знал, он как-то узнал о вине Драко, о его видениях, и захотел пошутить, заставить парня снова вблизи посмотреть на Грейнджер. И что она умирает Забини тоже явно знал, поэтому хотел, чтобы Малфой ещё и побеседовал с Помфри. Он хотел, чтобы парень начал ещё больше страдать. Но зачем? За что?..
— Ты болен, Малфой? Объясни, о чём ты вообще?
— Ах, тебе и ещё и объяснять надо?! Прекрати этот цирк, идиот конченый! Я хочу знать, прав ли я?! И если прав, так скажи тогда им всем! Скажи им, или тебе слабо? Трус!
Драко сделал ещё один шаг к Блейзу, при этом больше не собираясь проявлять агрессию в виде ударов, но тот всё равно отшатнулся. Блондин просто хотел оказаться ближе, глядеть в эти весёлые глаза, за которыми пряталась последняя тварь.
Он хотел было сделать ещё один шаг, но один из Слизеринцев, стоявших рядом, пихнул его настолько сильно и неожиданно, что Малфой упал на пол, неплохо ударившись спиной. Дыхание перехватило и несколько секунд Драко с хрипом пытался вдохнуть, его лицо раскраснелось, а от нехватки кислорода и напряжения глаза защипало. Но ему не дали отдышаться. Парень почувствовал, как несколько пар сильных ног пинают его, как могут.
Спина, живот, ноги, грудь, затылок — на все эти места сыпались беспощадные удары ногами. Малфой толком не мог нормально дышать, а лишь еле слышно хрипел и стонал, не имея возможности сопротивляться. Да ему было плевать на то, что его бьют. Больно, подло, да. Но это не важно. Только обидно. Обидно от того, что ни у кого из этой компании явно не найдётся ответа на вопрос «За что?». За то, что он один раз не особо уж сильно ударил Блейза? За то, что он кричал? Несправедливо. Он ничего им не сделал, они могли пихнуть его и оставить тут с хрипами втягивать воздух и приходить в себя. Они могли уйти после этого. Зачем было начинать его пинать?
Удар, ещё удар и ещё… Как же жестоки однако подростки. Малфой никак не может нормально вдохнуть, ему не дают это сделать. На тело со всех сторон продолжают сыпаться удары, слышится смех ребят и среди всего этого особенно выделяется смех Блейза. И он какой-то другой, незнакомый, словно Драко его никогда не слышал. Никогда…
Так странно, так неясно, но вдруг сейчас, под звуки смеха однокурсников и под градом ударов Драко кое-что понял. Он понял, и это было бесконечно больно. Больнее, чем все эти пинки.
Блейз никогда не был другом Драко. Этот Блейз, который сейчас смеялся и пинал его с остальными парнями был другим. Это не тот парень, с которым Малфой общался. Того парня, которого знал староста Слизерина, просто не существовало…
Все эти воспоминания, появляющиеся из неоткуда и вырывающие парня из реальности — лишь его фантазия. Ему хотелось чувствовать, хотелось думать, что у него был друг, что был кто-то, готовый поддержать.
Никого не было. Ничего этого не было.
Почти все его разговоры с Блейзом за этот год ему причудились, приснились. Вот почему на него так оборачивались в столовой, когда он беседовал с Забини. Ведь рядом никого не было, он на самом деле был один… Всегда был один.
Он никогда не дружил с Блейзом Забини. Он не дружил ни с кем.
Смех всё громче, ребята продолжают пинать Драко, а тот спокойно лежит на полу и лишь старается глотать воздух и сжимается от боли. Но вскоре это зрелище наскучило всем; как Слизеринцам, так и остальным ученикам, оказавшихся в этом коридоре. Все начали расходиться, скорее всего в Большой Зал. Один из парней напоследок сильно пнул Малфоя в грудь и вместе с остальными переступил через него, двигаясь дальше. И все, кто был здесь и видел это лишь обходили его и шли дальше. Никто не хотел помочь, никто не заступался, пока его пинали…
Коридор постепенно опустел. Настало самое время обеда, все разошлись. Остался лишь светловолосый парень, сжавшийся на полу. Его тело было однозначно покрыто синяками, а дышать было чертовски больно и тяжело.
Почему никто не помог ему? Неужели он действительно такое ничтожество, как говорила ему Грейнджер? Ведь она уже предугадала всё, что могла: его семья на него плевала, Блейз никогда не был его другом, всем на него плевать, а ему на самом деле бесконечно плохо и внутри, за маской надменности, он куда слабее, чем сама Грейнджер.
А сама Грейнджер сейчас почти умирает в Больничном Крыле, благодаря его нежеланию признавать правду…
Драко ещё сильнее сжался, обхватил голову руками и его начало безумно трясти. Он давился. Впервые в жизни этот человек давился слезами от боли, безысходности, страха и ненависти ко всему сущему, а в первую очередь — к себе.

Примечание к части от автора

I'm so sorry.
Я обещала писать быстрее и снова всех обманула. Простите, пожалуйста.(
Просто никак не появлялось возможности нормально написать. Я была очень занята. Вот только той ночью аж до половины шестого утра не спала, писала это. И, кажется, вышло не очень.(
Но, тем не менее, я вернулась и теперь точно постараюсь почаще выкраивать время для написания глав.)
Жду отзывов!