На цепи

3

Я должен был сделать все идеально, чтобы не вызвать подозрений, чтобы нигде не попасться, чтобы не напороться на неприятности. Я продолжал посещать мероприятия, куда приглашали Учиху, даже если пройти мне не разрешали. Невзначай мне удалось познакомиться с одним из менеджеров, его звали Орочимару. Он был приезжим из Сеула, работал на Саске недолго, быстро уставал с непривычки.
В первый раз мы обменялись несколькими фразами в туалете, где он споласкивал лицо и уговаривал себя поработать еще немного. Он был весь бледный и осунувшийся, я любезно предложил ему помощь. Орочимару сказал, что все нормально, он просто не спал три дня. Мотаться с Саске, таскал его сумки и бегать по всем, даже самым глупым поручениям, в конец доконало его.
В следующую нашу встречу на той же съемочной площадке, он меня узнал, первым подошел и поздоровался. Я соврал, что работаю помощником по звуку. Никаким помощником, естественно, я не был и в звуке абсолютно не разбирался. Он встал рядом, протянул жестяную банку с холодным кофе и начал говорить так, будто мы старые приятели. Мне, на самом деле, было плевать и на него, и на его детей, мне нужно было просто подобраться ближе к Саске. Мне нужно было все выяснить, чтобы потом без проблем осуществить то, что было задумано.
И я смог оказаться близко, намного ближе, чем рассчитывал. Болтая однажды с Орочимару у туалета, я заметил мимо проходящего Саске. Тот бросил на меня короткий взгляд, но ничего не сказал, а потом менеджер подозвал его. Стал спрашивать что-то о наряде и прочей ерунде, которая не имела для меня значения, а потом вдруг сказал, что я его друг, и, было бы неплохо, если Саске раскошелится на фото.
Учиха посмотрел на меня внимательно, свел брови в переносице, будто вспоминая, а потом вдруг расплылся в милой улыбке.
— Я помню тебя! Маленькие ладошки! — он воскликнул это с таким восторгом, что мне пришлось сглотнуть огромный ком в горле. Стало вдруг нестерпимо стыдно за те мысли, за те планы, что я вынашивал в голове.
— Здравствуйте, — промямлил я и выдавил короткую улыбку.
— Давай телефон, — скомандовал он и подошел слишком близко, непозволительно близко. Я попытался расслабиться, но не получилось, поэтому фото вышло такое себе, но что это! Теперь у меня была фотография с Саске Учихой, и это было круче всего остального в этом мире. — Если не сложно, не загружай ее в сеть, а то у меня могут быть проблемы с режиссёрами, — бросил он, сказал еще что-то касаемо съемок менеджеру и ушел.
Я продолжил разговор с мужчиной, я выяснил, что следующая съемка сериала состоится через неделю. До этого времени выцепить Саске будет нереально. После — тем более. И я решил, что это и будет мой шанс.
Я сотню раз продумывал в голове, как именно сделаю это. Иногда хотел от всего отказаться, гнал мысли прочь, смотря на совместное фото, вспоминая, каким дружелюбным он был со мной, как искренне улыбался.
Но все равно, каждый раз, возвращался к одному. Это было полнейшим безумием, на тот момент во мне боролось два чувства. И то, что хотело быть рядом с Саске, видеть его каждый день, разговаривать, быть просто рядом, оказалось сильнее. И я сделал то, что сделал.
Я понимал, что выкрасть человека посреди белого дня — идея глупая и самоуничтожающая. Я не мог треснуть ему по голове, не мог приложить к лицу марлю со специальным раствором, потому что это — Япония, это двадцать первый век, где повсюду камеры, видеорегистраторы и прочее. И я уже молчу о том, что рядом с Саске всегда была охрана, менеджеры и другие актёры. Нужно было действовать четко и осторожно. И уже вскоре я придумал, как именно.
Для начала, я купил фургон, такой же, как у команды. Он был один в один, я часто рассматривал фото, несколько раз видел авто вживую. Я даже царапину в том же месте поставил, чтобы было совсем похоже. С номерами была беда, пришлось повозиться, и мне удалось заказать поддельные, такие же, как у оригинала. Если уж сходить с ума, то до конца.
Я попросил знакомого мальчишку, который учился на пару лет младше меня купить в аптеке снотворное, самое сильное, которое растворяется в воде. Здесь тоже все просто не было, с первого раза не продали. Нам пришлось ехать в пригородный район, где рецепта от врача не спрашивали. Все вышло. Передо мной лежала пачка таблеток. Я давно выяснил, какую именно воду чаще всего покупает Саске. Я хотел сделать все идеально, я обязан был сделать все идеально.
День был назначен. Мне не было страшно, я лишь надеялся, что ничто не собьет меня с назначенного ориентира. Я положил на переднее сидение своего автомобиля несколько рюкзаков, якобы, вещи актеров, я отвернул зеркало так, чтобы мне было видно заднее сидение, а меня, сидящему на нем, нет.
Я поставил свой фургон рядом с настоящим и пошел внутрь. На мне были черные джинсы и черная кепка с маской. Мне везло. Орочимару был примерно одинакового со мной телосложения. Мне везло еще больше. Я целенаправленно шел к комнате видеонаблюдения, откуда следили за парковкой, и в ней никого не оказалось. Я предполагал, что так и будет, менеджер как-то упоминал, что, когда приезжают ребята, все, даже охрана, рвется взять у них автографы.
Я вошел внутрь. Я с этой аппаратурой никогда лично не работал, но смотрел видео уроки, на деле все оказалось еще проще. Я отключил камеры во всем здании канала, предварительно стерев все записи за прошедшие десять минут, что я находился там. Когда выходил, закрыл дверь, сунул железный штырь в замочную скважину, повозился пару минут, пока не услышал характерный щелчок, потом пропихнул штырь глубже, так, чтобы его хвостик полностью скрылся в отверстии. Это должно было помочь выиграть время, если что-то пойдет не так.
На техническом этаже было людей немного, меня никто не заметил. Я натянул кепку, прошел по коридору и спустился вниз, где стоял автомат с чипсами и кулер. Там толпилось много народу, я проскочил мимо, кажется, меня никто не видел.
Я судорожно искал глазами нужный поворот, где в прошлый раз у ребят были съемки. Орочимару упоминал, что следующая съемка пройдет там же. И я нашел его, менеджер был там, поэтому заходить я не стал. Мужчина с кем-то разговаривал, я слышал его голос. Я заглянул за угол, бросил на него короткий взгляд, еще раз оценил степень похожести наших комплекций. Идеально.
Через несколько минут Орочимару снял красную рубашку в клетку, бросил ее на диван и прошел на съемочную площадку к ребятам. Я долго колебался, думал, стоит ли, но ведь это был идеальный вариант, поэтому я рискнул. Я нырнул в пролет коридора, в несколько шагов преодолел расстояние до дивана и схватил рубашку, от которой неприятно пахло потом. Выбирать не приходилось. Я натянул на себя вещь и вернулся обратно, пошарил по карманам в надежде, что там будут ключи от фургона. Их не было.
Я слышал голоса, мне было некомфортно, поэтому я прошел в туалет, зашел в кабину, на секунду задумался о том, что же я творю, но потом взял себя в руки. Это должно было сработать, обязательно. Я должен был заполучить себе все, поэтому я смиренно ждал. Орочимару обязательно зайдет сюда, обязательно.
И мужчина зашел. Я узнал его по голосу, он разговаривал по телефону, я услышал, как что-то звякнуло, приземлившись на стойку раковины, а потом щелчок, он вошел в кабину. У меня сердце удар пропустило, потому что — сейчас или никогда. Я замечал раньше, я ждал именно этого. Я часто видел, что Орочимару оставляет ключи от авто и бумажник за кабиной. У меня был на случай запасной вариант, но я надеялся, что этот сработает. И все складывалось хорошо. Звезды были на моей стороне.
Я выбрался из кабины, забрал ключи, заменив их на другие, и исчез, вышел из туалета, а потом и из коридора. Я шел быстро, постоянно оглядываясь, боялся, что кто-то может заметить, кто-то меня заподозрит. Но никто не обращал внимания, и я прибавил шагу.
Оказавшись на парковке, я глянул на время. На все мне понадобилось почти сорок минут. Я поймал взглядом камеру, та все еще не горела красным, значит в комнату до сих пор никто не вернулся.
Я сел за руль настоящего фургона, отогнал его на другую сторону и поспешил вернуться в здание. Остался последний штрих. Самый главный момент. То, ради чего я затеял все это. У меня вибрировало внутри, я проходил мимо зеркала, бросил на себя короткий взгляд, ниже опустил кепку. Я понимал, что если сейчас у меня получится, то значит — все хорошо. Значит, срослось. Если нет — все пропало.
Я подошел к девушке, которая была настоящим помощником звукорежиссера. Я видел ее в прошлый раз. У меня сердце в груди громыхало.
— Вы помните меня? — спросил я, пытаясь сделать голос более грубым. — Я один из менеджеров ребят.
— О, да! — воскликнула она, хотя по лицу было видно, что помнит она Орочимару смутно.
— Как Вас звали?
— Орочимару, — улыбнулся я, но она не заметила этого за маской и козырьком.
— Точно, Вы постоянно заняты, бегаете туда-сюда, поэтому я не запомнила вашего имени.
Я оглянулся по сторонам, надеясь, что настоящий Орочимару не появится.
— Да, я хотел спросить, Вы не видели Саске? Я звоню ему, он трубку не берет, найти нигде не могу. Найдите его для меня, он должен быть где-то на площадке. Скажите, что я жду его в фургоне на парковке. По личному вопросу. Режиссер хочет с ним встретиться прямо сейчас. Так и передайте.
— О, я сейчас же его поищу, конечно, он, кажется, в гримерке был. Как раз его уже отсняли, и сегодня он нам не понадобится.
— Спасибо, — кивнул я и вышел из коридора, аккуратно заглядывая за угол. Все чисто. Я спокойно выдохнул и пошел к парковке. В этот момент должно было все решиться. Это был странный, неидеальный, опасный шаг.
Все могло пойти не по плану. Девушка Саске могла не найти, Учиха мог начать звонить настоящему Орочимару, он мог встретить его по дороге, или настоящего Орочимару могла встретить по дороге девушка, узнать его. Могло произойти множество различных событий, которые привели бы меня к краху.
Но их не произошло. Я не знаю, почему все случилось так, как случилось, но через десять минут ожидания, я увидел через боковое зеркало Саске, направляющего в сторону фургона. Он был в черной футболке, синих спортивных штанах и белых кроссовках. Он уже переоделся после съемки. Волосы у него были влажные, видно досушить не успел.
Он открыл заднюю дверь, уселся почти за моей спиной. Я сглотнул, почувствовал, как внутри все начинает дрожать от страха. Но я уже слишком далеко зашел. Я открыл окно, в последний раз глянул на камеру. Та по-прежнему красным не горела. Потом я бросил взгляд на наручные часы. Прошел час и двадцать три минуты.
— Что случилось? — спросил Саске после нескольких секунд молчания. Он тяжело дышал, видно, быстро шел, и я улыбнулся этому. Еще один повод. Я сидел к нему спиной, из-за высокого сидения ему не было видно даже моего затылка.
Я взял бутылку, лежащую спереди и одной рукой, протянул ее назад. Саске, ничего не сказав, принял, открыл и сделал с горла несколько больших глотков. В этот момент я завел мотор, выехал с парковочного места и поехал вдоль подземки.
— Эй, что случилось? Почему ты молчишь? Куда мы? — он дернул меня за плечо, но я молчал, лишь скинул его руку и сильнее на газ надавил, одновременно нажимая кнопку, захлопывая двери.
От глаз Учихи это не скрылось, он почувствовал неладное и занервничал.
— Я спросил, куда мы едем, эй! Орочимару, это ты?
— Сиди спокойно, — наконец подал голос я и выехал с парковки. — Поспи, нам еще долго ехать.
Саске судорожно зажмуривал глаза, видимо таблетки начали действовать. Он крепко вцепился руками в сидение, тяжело дышал и из последних сил пытался держаться в сознании. В моменте он попытался схватить меня за рубашку, но сил в его руках уже не было. Он отключился в это же мгновенье, падая на кожаное салонное кресло.
Я не понимал, что делаю, внутри была тяжесть, а в голове пустота. Если бы я только что-то видел перед собой, помимо лица Саске, помимо собственных желаний, возможно, все сложилось бы иначе. Но я не видел. Соответственно, не вышло. Я даже не пытался себя понять, дойти до самой сути своего поступка. Я поступал не просто эгоистично, слишком мягкое слово для того, что я сотворил. Я просто так захотел, и это было неправильно с самого начала. Человек никогда не должен делать просто то, что он хочет...