Вселенная бесконечна (я думал мы тоже)

19.

— Кенма, — голос Акааши был эмоциональнее, чем Козуме привык слышать. — Боже, Кенма, мне жаль, — он повторял разные варианты этой фразы с тех пор, как только прибыл с Бокуто в больницу, и нашёл Кенму, лежащего на полу. Кейджи твердил, что ему жаль, все три часа. Но ни единое слово не сделало Козуме лучше.

      Парни втроём сидели на полу в коридоре больницы, прислонившись спинами к стене. Кенма был окружён Акааши с одной стороны, и Бокуто с другой, словно они могли защитить его от того, что произошло.

      Котаро сидел слева и рыдал, уткнувшись лицом в колени и обхватив себя руками. Кейджи был справа. Его глаза покраснели от слёз. Но он пытался успокоить обоих.

      Спустя ещё какое-то время, все уже сидели в тишине, не находя слов. Потому что ничто не могло облегчить эту боль.

      Каждый раз, когда Козуме чуть успокаивался, он снова думал о Куроо, отчего другая волна отчаяния рушилась на него, возобновляя рыдания с новой силой.

— Я любил его. Я не хотел прощаться, — прошептал он, закрывая лицо руками. Эти слова заставили Бокуто начать плакать ещё больше, а Акааши шмыгать носом чуть чаще.

      Всё плотнее обволакивающее горе становилось непреодолимым. Кенма не знал, как вынести это всё, не сломавшись. Мысли крутились в голове, мешались между собой, создавали беспорядок. Он не понимал: чувствовал ли злость, досаду, боль, или что-то ещё.

— Ему больше не больно, — так же шёпотом сказал Акааши, осуществляя слабую попытку найти нужные слова для всех троих. Козуме всхлипнул снова:

— Ему не должно было быть больно с самого начала.

      Вселенная могла забрать кого угодно, почему это должен был быть именно Куроо? Почему она забрала человека с огромнейшим, добрым сердцем и самой яркой улыбкой, которая могла стать лучшим светом в кромешной тьме?

      Ярость вновь заполнила грудь Козуме. Он с трудом поднялся на ноги. В больнице больше не хотелось находиться, это приносило слишком много боли, заставляло задыхаться. Вся обстановка напоминала обо всём, что произошло, а Кенма хотел оставить о Тецуро воспоминания как о человеке, находящемся за пределами этого ужасного места. Запомнить таким Куроо, каким Куроо хотел бы быть запомненным.

— Кенма? Ты куда? — Акааши поднял взгляд с удивлёнными глазами, наполненными переживаниями о том, что Кенма мог сделать что-то необдуманное. Тот прокашлялся перед тем, как ответил, пытаясь прочистить горло.

— Мне нужно выбраться отсюда, — голос был хрупким и осевшим от криков и плача, чередовавшихся между собой последние четыре часа, казавшиеся жестокой, жестокой вечностью. Акааши кивнул, занимая место Кенмы.

— Не уходи далеко без нас. Мы разберёмся с бумажной работой.

      У Козуме не было времени на то, чтобы по достоинству оценить старания Кейджи, который был на многое готов пойти ради него.

— Спасибо, — кратко сказал Кенма, поворачиваясь спиной. Вытер глаза от слёз и пошёл к выходу. Шаг чуть ли не сразу сменился на бег, и Козуме, наконец, покинул отвратительное место, забравшее у него Куроо.

      Холод ночи обжигал лёгкие, но это совсем не останавливало. Ветер сдувал слёзы, пока Козуме бежал так быстро, как только мог, остановившись только тогда, когда добрался до парка, находившегося вниз по дороге от больницы. Того самого, в котором он был с Тецуро, и где они смотрели на звёзды несколько недель назад.

      Кенма остановился посредине, положив руки на живот, пытаясь отдышаться. Поднял глаза к чистому ночному небу. Тысячи сверкающих звёзд взглянули на него в ответ, переливаясь блеском бриллиантов. Они были точно такими же, какими Козуме помнил их в глазах Куроо.

      Нижняя губа предательски затряслась, как только тело снова было охвачено шоком от потери. Кенма рухнул на траву, не переставая смотреть на звёзды, которые раньше он делил с Тецуро. На звёзды, которые Куроо научил любить.

      Он лежал на траве, рыдая, смотря на бесконечное пространство, заполненное звёздами, которое давало хоть какое-то утешение. Хотелось кричать на небесные тела, спрашивая, почему они забрали Куроо, прося их забрать себя вместо него.

      Лёгкая надежда появилась в сознании Кенмы: может быть, совсем немного может быть, Куроо был сейчас на небе, среди всех-всех этих прекрасных звёзд.

от автора:
я промолчу , простите.