На Васильковом Поле

Вечное противостояние

Для турнира "Дракон и Лилия" Viktor_Volk 

Хозяйка вбежала в комнату, но было уже слишком поздно. Она замерла в дверях, вскрикнув от досады и прижав пухлые ручки к груди, а я лежу. Делаю вид, что без чувств. Постойте, а почему «делаю вид»? Я и есть без чувств! Все мои чувства растоптаны и разбиты!

Сейчас она осторожно подойдёт ко мне, оглядывая беспорядок и остерегаясь наступить на острое, а я лежу. Весь в осколках, опутанный блёстками и мишурой. Трагично-прекрасный...

А ведь только утром меня внесли в дом крепко связанного,заснеженного и окоченевшего, поставили на самом видном, специально приготовленном месте, сняли веревки, и я начал медленно оттаивать и расправлять конечности.

Всем было интересно: им — потому что я ведь новенький, мне — потому что я впервые был в доме. Они давай меня разглядывать, знакомиться.

Я стою.

Стесняюсь.

Тот, что раскинулся и занят половину свободного пространства, назвался диваном. Те, что тикали надомной — часами. Был еще шкаф у стены справа, на того я и взглянуть не мог от ужаса — так от него смердело мертвечиной! А оказался славным парнем! Правда, с кучей потайных карманов.

Пока мы знакомились и перебрасывались несколькими словами с местными, меня приводили в порядок, словно я прима Большого театра! Чего только на меня не прицепили, чем только не обмотали! Все даже примолкли, любуясь.

Я стою.

Разряженный в пух и прах, настоящий франт!

И тут входит... Он.

Расслабленной, полной достоинства походкой перекатывает блики по лоснящейся чёрной шерсти на лопатках. Какая грация! Перед диваном приостановился и принюхался. Это он почувствовал мой аромат!

Я стою.

Обомлел, но держу лицо.

Ленивый поворот головы — и дикие зеленые глаза уставились на меня.

Я стою.

А у самого поджилки затряслись. Взгляд свирепый, хищный и немного удивленный.

Да! Я хорош! Хорош, под стать тебе, зверюга!

К счастью, чёрный абиссинец глядел на меня недолго, всего секунду, а затем отвернулся и прыгнул на подушку дивана, и я смог перевести дух. Волнение так и захлёстывало все мои члены, я даже, кажется, слегка звякнул чем-то.

Если бы вы только видели, как он лежал на подушке! Это я сейчас валяюсь враскорячку, обесчещенный и никчёмный! А Он вытянул тогда свои прекрасные стройные лапы на край, показав острые когти, морду чуть запрокинул, изнеженно и горделиво прикрыл глаза... Сделал вид, что моё появление ничего не меняет, что он даже не обращает на меня внимания!

Ну-ну! Дайте только срок!

В стеклянных створках шкафа мое отражение было великолепно! Блистательно! От восторгая даже немного качнулся и сильнее «распушил свои перышки».

Да! Абиссинец краем зеленого глаза сверкнул в мою сторону и тут же опять его прикрыл.

Он развалился на подушке, подставляя взглядам мягкую шерсть на животе. И все смотрели только на него. И часы, ворчащие сверху, что он разбил прекрасную вазу на прошлой неделе, за что и был заперт в клетке на целый день. И шкаф, сетовавший, что это чудовище ободрало ему все углы своими острыми когтями и даже пробовало их метить. И даже диван, слезливо жаловавшийся, что ему совсем недавно залатали изодранный бок и очистили от шерсти.

Все восхищенно смотрели на его черное гладкое тело, а я не просто смотрел — я созерцал, ловил его отражение разноцветными шарами, благодарно принимая на себя часть его неподражаемой красоты...

Вдруг он потянулся. У меня закружилась макушка. У меня дрогнули ветки. Серебристый дождик пылал и струился по ним.

Абиссинец спрыгнул на пол и замер, глядя на меня. Казалось, я горю от блаженства, пока он рассматривает мой наряд и вдыхает аромат моей хвои.

Я благороден и прекрасен! Я завораживаю блеском своих украшений. Я так хорош, что даже Он не в силах отвести глаза!

Как томительно мне пришлось ожидать, когда Он признает меня равным себе!

Вот он сделал шаг в мою сторону, словно темная тень, скользнувшая по паркету.

Его горящие глаза действовали на меня, как гипноз.

Он смотрит, а я стою.

Он приблизился почти вплотную.

Я стою.

Он поднял одну лапу и невесомо коснулся одного из шаров. Я задохнулся. Я ликовал.

Он погладил нитку мишуры и задел края иголок на одной из веток.

Ах!

И в следующий момент мир закружился, я полетел!.. На пол... Скрип половиц, звон бьющихся шаров, треск электрической гирлянды — я повержен...

И кончик его черного хвоста скрылся за поворотом.