Мое ледяное проклятие

Глава 6

Быть рядом с ней невыносимо. Такая живая, юная и соблазнительная. Интересно, она сама понимает, насколько красива? Чувствует ту власть, которой обладает? Пока я сидел там, в кресле, и смотрел, как она лениво стягивает с себя платье, а потом в двух кружевных кусочках ткани прохаживается по комнате и соблазнительно изгибается, пытаясь застегнуть непослушные пуговицы, не знаю, чего хотел сильнее: убить ее или обладать ею.
Хотелось подойти сзади, обнять, с силой притянуть к себе, развернуть и впиться в сочные губы поцелуем. Но ей было холодно рядом со мной. Им всем было холодно. Раньше я пытался отогреться рядом с живыми женщинами, но это было нереально. Пару раз я остановился на грани. Нет, они теряли от меня голову, пожалуй, я привлекал их даже сильнее, чем раньше. Необычной внешностью, способностями... Потом они хотели растопить меня и мое сердце. Только, увы, это невозможно. А вот я вполне мог заморозить кого угодно, и Валенси тоже.
Интересно, каково это – наблюдать за тем, как она умирает от наслаждения в моих объятиях? Замерзает от поцелуев. Руки холодеют, а Валенси просит еще и еще, понимая, что это последние мгновения ее жизни. И убивают ее мои поцелуи.
Картина вышла заманчивая, только вот я не готов ее убить. Не сейчас. Возможно, когда я решу, что пора, смерть девушки будет именно такой. Валенси погубила меня во имя детской влюбленности, а ее саму погубит вполне осознанная любовь ко мне. Я верил, что где-то в глубине души этой роковой красавицы еще сидит маленькая девочка, которая меня когда-то боготворила.
Ну а пока нужно проветриться. Пролететь вьюгой над городом, повалить парочку деревьев порывами ветра, засыпать подъездной путь – все равно к утру расчистят. Жители наловчились, и заносы им были не страшны. Да я и не особенно старался. Гонял по дороге снежные барханы. Вьюга шла по улицам, с завыванием билась в стекла, и я начал успокаиваться. Только в последний раз решил пролететь мимо ее окон. Вдруг еще не погасила свет? Вдруг еще не спит, а может, думает обо мне?
То, что я увидел, заставило рассмеяться. Валенси определенно думала обо мне. Нелепо изогнувшись, девушка пыталась расстегнуть треклятое платье. Она закусывала губы, хмурила брови и, кажется, ругалась сквозь сжатые зубы. У ее ног крутился толстый Рыжий кот. Хорош зверь. Именно он так забавно и брезгливо тряс лапами, когда я пытался его погладить. Не знаю почему, но поведение наглого животного тогда обидело. Затаившись за окном, я намеревался понаблюдать за забавным действием. Я просто сбежал от нее. Сбежал, чтобы не наделать глупостей. И о том, что если платье нереально застегнуть, то и расстегнуть будет проблематично, как-то не подумал. Зато сейчас меня ждало весьма интересное представление.
* * *
После того как Ранион неожиданно испарился, я какое-то время не могла прийти в себя. Его присутствие, оказывается, невероятно выматывало.
Прикрыв форточку, я упала в кресло у камина, спрятав пылающее лицо в руках. От его прикосновений шел мороз по коже и горели щеки. Руки дрожали до сих пор. Он снова видел меня практически обнаженной, но зато до завтрашнего вечера я свободна. Если он, конечно, сочтет нужным сдержать обещание. Раньше всегда сдерживал. Но я уже успела заметить, что за последние восемь лет очень многое изменилось.
Пэрсик, который во время визита ледяного прятался под диваном и вообще никак не заявлял о своем присутствии, осторожно выполз на свет, брезгливо обнюхал подол моего платья. Потрогал лапой искусно сделанную снежинку на подоле и, раздраженно дернув хвостом, отошел в угол. На руки не полез.
Ну и молодец, не хотелось, чтобы он оставил зацепки на дорогой ткани. Как любые котики, Пэрсик был линюч и когтист. Причем эти его качества проявлялись в самые неподходящие моменты.
Платье было великолепно. Удобное, мягкое и очень теплое. На юге таких просто не делали. Несмотря на то что его подарил Ранион, я была рада, что оно у меня есть. Точнее, не оно, а они. Стоял еще целый пакет.
Единственным недостатком были эти треклятые пуговицы. Я просто не представляла, как расстегнуть их без посторонней помощи. Благодарна им была только за то, что, пытаясь справиться с ними, я выкинула из головы ледяного. Точнее, про него я помнила всегда, но сейчас все ресурсы были направлены на то, чтобы изогнуться и дотянуться до мерзких круглых бусинок, не желающих вылезать из петелек.
Я ругалась как сапожник, вся взмокла, но осилила только треть. Часть у воротника и часть – в районе поясницы. А вот пространство между лопаток не позволяло ни вылезти из проклятого платья, ни расстегнуть оставшиеся пуговички. Рвать ткань дико не хотелось.
Почти не удивилась, когда в спину дунул холодный ветер, а у моих ног закружились снежинки. Пэрсик подпрыгнул на всех четырех лапах и, оскальзываясь на полу, умчался на кухню, откуда раздался грохот и звук падающей посуды.
– Ты напугал моего кота, – отозвалась я, не поворачиваясь к Раниону, но чувствуя, что он стоит за спиной.
Ледяные пальцы скользнули по коже спины, и я вздрогнула. Зато корсет перестал жать. Он молчал. Только медленно, пуговица за пуговицей, расстегивал платье до тех пор, пока оно не упало к моим ногам.
– Хороших тебе снов, Рыжик, – шепнул Ран мне на ухо, и от его ледяного дыхания кожа покрылась мурашками.
– И тебе, ледяной, – отозвалась я, а он унесся с порывом ветра.
Сейчас между нами не чувствовалось ненависти, но не уверена, что завтра она не вернется. Точнее, почти на сто процентов уверена: завтра последует новый виток.
Я переоделась в теплое и уютное платье Женевьев. Оно было удобным и очень домашним. Отыскала вязаные носки и забралась с ногами в кресло. Камин загорелся, едва я о нем подумала. Поленья весело зашипели. В доме было тепло и без него, но живой огонь создавал уют, а на колени мне прыгнул Пэрсик. Я повернула голову к окну, чтобы бросить взгляд на окна дома, в котором жила сестра, но стекло было плотно покрыто ледяным орнаментом. Острые углы и иглы, так похожие на решетку. Наваждение прошло. Ранион четко дал понять, где я нахожусь. В клетке. И только он решает, выпустить меня или нет.
Я уснула прямо в кресле. На диван перебралась уже совсем ночью, так и не заставив себя снять платье. Просто притянула к себе Пэрсика, который изображал лохматую сардельку, и снова провалилась в уютный сон.
Ранион не обманул. По крайней мере, на эту ночь он оставил меня в покое. А с утра, когда я только открыла глаза и даже не успела вылезти из постели, ко мне нагрянули Женевьев и Китти.
– Пэрсюшка! – закричала малышка, скинув на пороге расшитые бабочками валенки.
Проигнорировав меня, она пронеслась в комнату, где сграбастала в объятия сонного и поэтому весьма медлительного Пэрсика. Кот вытаращил глаза и стал похож на рыжую, лохматую и очень напуганную сову. Но вырываться не стал, только раскинул лапки и безвольно повис в удушающих объятиях.
– Все, Пэрсюшка, – передразнила я Китти, – сбежать не успел.
– Давай кофе пить! – жизнерадостно заявила Женевьев и прошла мимо меня на кухню.
– Да, самое время.
Я сонно зевнула, прихватила с кресла плед и, завернувшись в него, потопала за Женевьев, понимая, что есть-то у меня нечего, а хочется. Но, как оказалось, Женевьев предусмотрела и это. Видимо, в старших сестрах есть какой-то особенный ген заботы, сейчас помноженный на материнский инстинкт. Он снова сыграл мне на руку. Женевьев принесла ароматные круассаны. Они лежали в бумажном пакете, от которого теплом исходила магия.
– Ты с утра пекла... – удивилась я.
– Вал, ну ты прямо как маленькая! – фыркнула сестра. – Нет, конечно. Зашла в ближайшую пекарню.
– Спасибо тебе, – искренне сказала я и сжала в руках чашку с ароматным кофе, которую протянула Женевьев. – Ты так много для меня делаешь... А могла просто притвориться, будто меня не существует. Я бы тебя поняла.
– Ты моя сестра, и я не хочу забывать о твоем существовании.
– А Дэвид? Он, кажется, не очень рад моему появлению.
– Ну, появлению и я не обрадовалась. Согласись, это все усложнило. А Дэвид... – Женевьев встала вполоборота к окну и уставилась на заснеженную улицу. – Он просто нервничает.
– Из-за чего?
– Они с Раном дружили. Ты же помнишь. И когда Ран стал таким... то отступил в сторону. Отпустил меня, понимаешь? Даже, вернее сказать, оттолкнул. В объятия Дэвида, который давно был в меня влюблен. Дэвид не смог отказаться.
– А должен был?
– Ран скорее перерезал бы себе вены, чем поступил бы так. Для него очень много значила эта дружба. В этом их отличие. Дэвид убедил себя, что поступил так и потому, что был в меня влюблен, и потому, что Ран уже не мог быть со мной. Но по факту мы всегда думаем только о себе. Даже если не хотим в этом признаваться. Поэтому я не могу на тебя злиться.
– Ты тоже думаешь только о себе?
– Именно. Но в отличие от Дэвида, не пытаюсь себя обмануть. А он почему-то ощущает вину перед Ранионом. До твоего появления мы не видели Рана пять лет. С момента рождения Китти. Город вообще почти забыл о его существовании. Да, климат стал холоднее, но не более. Ты же, сама того не желая, вернула ледяного дракона в нашу жизнь. И Дэвиду не нравится именно это. А не твое появление.
После объяснения с Женевьев от души отлегло. Я действительно переживала из-за его отношения ко мне. Из-за злых взглядов и с трудом сдерживаемого раздражения. Но его эмоциям нашлось вполне логичное оправдание, и я успокоилась, убеждая себя, что все непременно наладится. – Жен, можно взять кое-какие вещи у себя в комнате? – поинтересовалась я, когда они с Китти начали собираться домой.
– Да, конечно. А что ты хочешь забрать?
– Так, безделушки... – уклончиво ответила я. – Оказывается, там много вещей, по которым я скучала.
– Тогда собирайся. Заодно у нас пообедаешь.
Я не стала упрямиться. Правда, мне нужны были не безделушки, а книга. Красивая сказка о ледяной душе. Не знаю, что именно хотела в ней отыскать, но испытывала потребность перечитать и поискать зацепки. Хотя, думаю, это пытались сделать и до меня.
Время до вечера пролетело в один миг. Сначала меня несколько напрягал Дэвид. Его тяжелые взгляды, надменное молчание и скупые улыбки. Но, к счастью, мне не нужно было проводить с ним весь день. Я пообедала в напряженной атмосфере, поиграла с Китти, поднялась к себе в почти просохшую комнату и устроилась на подоконнике с книжкой, как не делала уже давно.
За восемь лет ничего не изменилось. Меня по-прежнему завораживала эта история, я по-прежнему помнила ее практически наизусть. И по-прежнему в ней не было ответов. Красивая сказка, каких создано море. И ни одного намека на то, что она может стать былью.
Я почти сдалась, когда взгляд зацепился за выходные данные. Создана на основе легенды о Ледяном драконе... Так, может быть, где-то есть первоисточник? Не сказка, а миф? Необработанный и нехудожественный текст? Эта идея воодушевила. Я готова была прямо сейчас бежать в библиотеку, но за окном уже стемнело, и до встречи с Ранионом осталось совсем немного времени. Нужно было идти домой и собираться.
Я попрощалась с родственниками и помчалась к себе. На стоящую у тротуара повозку просто не обратила внимания. Как оказалось, очень зря.
– Ну, здравствуй, беглянка, – раздалось за спиной. – Сама сядешь в карету или тебе помочь?
– Д-дилан? – испуганно пискнула я, но жених, которого я искренне считала бывшим, больно ухватил меня за руку и сказал:
– Твой вояж закончен. Мы едем домой, как раз успеем к свадьбе. Я прощаю тебе это нелепое бегство, и мы начинаем с того, на чем закончили. С подготовки к свадьбе.
Липкий страх пробежал по позвоночнику. Если раньше я просто не хотела возвращаться к Дилану, то сейчас еще и не могла. Только вот как заставить его слушать?
– Я не могу с тобой поехать...
– Так и знал, что это начнется! – раздраженно вздохнул он. – Прости, но у меня нет времени с тобой спорить.
Я слишком поздно поняла, что он собирается сделать. Раздавленный между пальцами серебристый шарик, облачко магии – и вот я уже делаю шаг к карете.
– Дилан, это противозаконно! Отпусти меня. Я не могу уехать, правда! И Пэрсик! Там остался Пэрсик!
– Не зли меня, Вал! Мы едем домой. И твой кот меня всегда раздражал. Одна шерсть от него.