Мое ледяное проклятие

Глава 16

Ночью я долго ворочалась без сна. И виной тому не только поцелуй с Ранионом, но и мысли, не дающие покоя. К тому моменту, как я забылась в поверхностном беспокойном сне, я поняла одну вещь: мне жизненно необходимо вернуться в Сноухельм. Потому что если я этого не сделаю, то просто не смогу спокойно спать и завтра. Вообще не смогу. Надо выяснить все раз и навсегда. Конечно, знание ничего не изменит, но объяснит многие спорные моменты.
А еще я смогу позволить себе мечтать хотя бы о том, что когда-нибудь Ранион простит меня. И наши снежные поцелуи перестанут быть игрой на выживание. Я обязана сделать это ради него. Нет. Обязана это сделать ради нас.
Проснулась я именно с этой светлой мыслью. Завтрак уже стоял на небольшом столике. Видимо, его принесли, пока я спала. Магия поддерживала тепло ароматного кофе и свежей выпечки. Все же моя сестра могла быть ужасно назойливой и вездесущей, но в умении создавать уют (пусть и дистанционно) равных ей не было. Кухарка работала отлично.
Я поела, оделась потеплее и вышла во двор. Раниона увидела издалека и замерла, любуясь. Здесь была его мастерская. Ледяной находился довольно далеко, да и стоял спиной, поэтому не видел меня. А может, просто настолько погрузился в работу, что не замечал ничего вокруг. И именно эта его погруженность в процесс завораживала.
Когда-то давно, восемь лет назад, Ранион был подающим надежды молодым скульптором. Его магия позволяла работать с разными материалами, в том числе такими хрупкими и капризными, как лед. Он умел удерживать его форму даже при плюсовой температуре.
Видимо, творческая искра никуда не пропала, и ледяной по-прежнему творил. Лед в его руках был податливым и послушным. Он принимал форму, которую хотел Ранион. Сейчас из ледяной глыбы краем уха и одним хитрым глазом выглядывал очень реалистичный, только полупрозрачный и однотонный Пэрсик.
Ранион работал так сосредоточенно и увлеченно, что я не захотела его отвлекать. Просто наблюдала издалека, затаив дыхание. Он был без рубашки. Видимо, так удобнее работать, а холод теперь его не смущал. Не нужно кутаться в тулупы и согревать пальцы магическими перчатками. Ледяной просто полностью отдавался процессу, не отвлекаясь на погодные условия и прочие мешающие сосредоточиться мелочи. Серебристые волосы заплетены в небрежную косу, на сильной, с ямочкой по позвоночнику спине при каждом движении перекатывались мышцы.
Дракон одновременно работал и магией, и стамеской. Из-под металла то и дело вырывались синие искры. С каждым движением скульптура становилась все более цельной и реалистичной. Только вот ледяной Пэрсик был раз в пять больше обычного. И, судя по внушительным клыкам, не такой безобидный, как оригинал. Но в то же время бесконечно родной, пушистый, с необыкновенными совиными глазами и кисточками на ушах.
Наверное, стоило подойти к Рану и обсудить мой отъезд. Но я просто не захотела разрушать момент, вновь испытывать неловкость, сбивать его творческое настроение, да и еще боги знают что! Наверное, понимала: разговор будет нелегким и обязательно разобьет волшебство момента и для меня, и для Раниона.
Поэтому я отступила и совершила очередную глупость – ушла.
Если повезет, то Ран меня даже не хватится. Я просто смотаюсь в город и обратно. На его крыльях, безусловно, было бы удобнее и быстрее, пешком холодно, далеко и снежно. Но, с другой стороны, в детстве этот путь мы преодолевали не раз. А обратно можно нанять экипаж. Если все сложится удачно, уже к обеду я вернусь.
Сбежать оказалось очень просто. Никто меня не стерег, погода благоволила. Сразу было понятно, что ледяной дракон находится в спокойном и благодушном настроении.
Все изменилось в один миг. Я поняла, что он заметил мою пропажу, тогда, когда небо затянули сизые тучи и первый порыв ветра едва не сбил меня с ног.
Какая же я идиотка! Надо было хоть записку оставить. Хоть как-то намекнуть, что я ушла не насовсем. Что он мог подумать? Что я кинула его и пытаюсь улизнуть? Но ведь это совсем не так!
Бежать было бесполезно, поэтому я остановилась, озираясь по сторонам и пытаясь отыскать ледяного в бушующей метели. Но он злился и не спешил показаться мне на глаза.
– Ран! – закричала я, пытаясь отгородиться от царапающих кожу снежинок. – Ран! Я не думала уходить! Правда! Ну, перестань уже! Но непогода усиливалась. На мои вопли никто не отзывался. Не осталось ничего кроме как повернуть назад. Порыв ветра толкнул меня в спину. Я едва удержала равновесие и медленно побрела по сугробам в сторону замка.
Идти туда было проще, но едва я пыталась развернуться, как снежинки закручивались в вихри, холодало и непогода сбивала меня с ног. Вот ведь мерзавец! Как мог, намекал на то, что уходить от него не стоит. Но и вернуться не помогал.
К тому времени, как я добралась до замка по сугробам, утопая по колено там, где совсем недавно была вполне приличная тропинка, совсем выбилась из сил. Я готова была свалиться на ступеньки и умереть прямо там, но все же шла, ведомая лишь гордостью и злостью.
С нехорошей улыбкой на ледяных губах Ранион ждал меня у входа в замок. Он выглядел безупречно, как всегда. Длинные серебристые волосы, иней на ресницах, холодный взгляд и алебастровое тело – поджарое, стройное, с мышцами, которые можно было без труда разглядеть через тонкий шелк рубашки. Его волосы не лезли в лицо, не слиплись в некрасивые сосульки, не было таких же красных, как у меня, щек. И его не шатало.
– Ну что? – отстраненно сказал он, разглядывая меня с изрядной долей брезгливости. – Нагулялась?
– Да пошел ты! – рыкнула на него я и направилась вверх по ступеням. Думала, дракон попытается меня поймать, остановить, но нет. Ледяной остался стоять неподвижно. Зато дорогу попытался перегородить снежный кот, который был увеличенной версией моего Пэрсика. Он угрожающе шагнул ко мне, но я была слишком зла, чтобы идти на поводу у всяких там ледяных комков пуха. Пусть они и доходили мне до середины бедра, и верю, были смертоносными. Я только взглянула в его сторону и буркнула:
– А ну-ка брысь!
Кот тут же присел на лапы, став мигом похожим на гигантскую снежную гусеницу, прижал уши и попятился. Не знаю, как Ранион это сделал, но повадки у этого снежка-переростка были такие же, как у Пэрсика. Ну и моего грозного «брысь» он испугался не меньше.
А я гордо задрала подбородок и, чувствуя себя победительницей, пошла к своим покоям. Не знаю, что там себе думал Ранион, но я на него злилась. Подозреваю, и он на меня тоже, а значит, наше короткое перемирие снова было нарушено.
К себе я прошла, словно маленькая, демонстративно и громко топая ногами по ледяным ступеням. Скинула шубу на пол и забралась с ногами на диван. Пэрсик протестующе мякнул, когда я сгребла его в охапку, но, чувствуя мое настроение, вырываться не стал.
Я была расстроена и зла на себя за то, что сделала глупость. Наивно было рассчитывать, что Ранион не заметит моего ухода. Злилась и на него, потому что не попытался разобраться. И на весь белый свет, потому что – вот. Последний аргумент был самым весомым.
Ранион не заставил себя ждать. Оставить незамеченным мой уход он, конечно же, не смог. Тоже злился. Я отсюда слышала, как завывает на улице ветер. За внешним ледяным спокойствием скрывалась буря эмоций, из-за которой снова заметет все дороги.
– Вот почему, как только мне начинает казаться, что ты не так плоха, как я себе вбиваю в голову, ты обязательно все портишь очередной выходкой?! – без предисловия начал он, полыхнув синевой глаз.
– А почему, едва я начинаю думать, что с тобой можно сосуществовать, ты меня пытаешься убить?! – не осталась в долгу я, соскочила с кровати и замерла перед ним, стараясь не отвести взгляд. Сейчас мне было наплевать, насколько он холодный, наплевать на подчиняющуюся ему стихию. Я просто хотела кинуть в Раниона Пэрсиком, потому что ничего другого под руками не было.
Не знаю, как пушистый разгадал мои намерения, но из рук вывернулся весьма бодро и свалил под кровать. Чуйка у него была развита отлично. Он точно знал, когда стоит спрятаться и не отсвечивать. Мы с ледяным замерли, сверля друг друга гневными взглядами. Казалось, воздух буквально дрожит от бурлящего в нас напряжения, которое рано или поздно должно выплеснуться наружу. Другого способа избавиться от него просто нет.
– Неужели ты не поняла, Валенси, что бесполезно бежать, если я не хочу тебя отпускать? – уточнил Ранион, усиливая напряжение, заставляя меня буквально искрить. Воздух сгущался, становилось тяжело дышать. Хотелось сорваться на крик, ударить его или, может быть, все же поцеловать?
– Неужели ты не понял, что я не идиотка? – прошипела, сохраняя спокойствие из последних сил. – Я не собиралась сбегать! Мне просто нужно было съездить к Жен. Надоело чувствовать себя пленницей!
– Ты успела так быстро соскучиться по своей сестре? – Кажется, Ранион не поверил. – Она вчера развлекала нас целый день. Тебе мало? Хочешь позвать снова?
– Не совсем по ней, – призналась, выдыхая. – Нужно было кое-что проверить.
– А почему не сказала мне?
Я смущенно пожала плечами.
– Ты был занят. Делал ледяного Пэрсика. Я не стала тебя отвлекать, не хотела сбивать настрой, не хотела ругаться... Не знаю, короче! – совсем стушевалась я, а он внимательно посмотрел на меня и нерешительно шагнул вперед.
– То есть ты не собиралась сбегать? Ты беспокоилась обо мне?
Кажется, в его словах прозвучала издевка, поэтому отвечать я не стала. Просто пожала плечами.
– И зачем же тебе потребовалось к Жен?
– Именно поэтому я тебе ничего не сказала. Знала, что не сможешь отпустить, не устроив допрос.
– А ты не хочешь отвечать?
– Я не хочу отвечать. Все верно.
– И почему же, Валенси?.. – поинтересовался он, сокращая разделяющее нас расстояние до минимума.
Но я была так зла, что сейчас даже не ощущала исходящий от него холод, словно рядом со мной стоял совершенно обычный человек.
– Потому что не знаю, что сказать. Потому что в голове появилась одна бредовая мысль, и я хочу проверить степень ее бредовости. Это не значит, что я не расскажу тебе об этом после. Просто... – Я сглотнула. – Возможно, и рассказывать не о чем. Так какой смысл обсуждать это сейчас? Думала выяснить одну вещь и вернуться. Не понимаю, зачем делать из этого проблему вселенского масштаба?
– Это связано со мной и проклятьем? Так ведь? Не бери в голову, Валенси. То, что сделано, изменить нельзя. Неужели не понимаешь, я такой, как есть. Холодный. – Он коснулся пальцем линии моих губ, а потом провел по щеке, заставив меня вздрогнуть. – Почти неживой.
– Сейчас ты не кажешься мне холодным, – призналась я, вставая на цыпочки и потянувшись за его рукой. – И думаю, что ты живее многих, – добавила нерешительно и зачем-то прильнула ближе, обнимая руками за шею.
А вот поцеловал меня он сам.
Лед и пламя, пробегающий по коже мороз и загорающийся внутри огонь – именно так я чувствовала сводящий с ума поцелуй Раниона на своих губах. Я невольно льнула к ледяному всем телом и отвечала, захлебываясь в невероятных ощущениях. Таких необычных, сводящих с ума.
Сильные руки медленно расстегнули молнию и коснулись обнаженной кожи между лопаток. Словно кубик льда скользнул по разгоряченной спине. Я вздрогнула, но только прижалась сильнее, понимая, что с каждым моментом то ли я остываю и перестаю чувствовать его холод, то ли он нагревается. Я не хотела думать о том, что мы творим и как это скажется на нашей дальнейшей жизни. Просто целовала его в ответ, исследовала руками сильные плечи, чувствовала, как под ладонями напрягаются мускулы, и теряла разум рядом с ним.
Платье упало к ногам, и я неосознанно прильнула к Раниону в поисках тепла, забывая о том, что его прикосновение способно заморозить. Нет, он не оттаял, но, возможно, замерзла я, потому что его прикосновения сейчас дарили только наслаждение. Он не был холодным. Обычный желанный, сводящий с ума мужчина, на ресницах которого никогда не тает иней.
Ранион подхватил меня на руки и шагнул к дивану, аккуратно опуская меня на пушистый плед. Навис надо мной, отрываясь на секунду, давая возможность передумать. Но я боялась этой передышки, боялась начать анализировать, боялась, что схлынет адреналин и я снова стану замерзать рядом с ним. Мне так нравилось ощущать его объятия, целовать и прикасаться к его коже, которая была такой упругой и теплой, что становилось страшно от мысли, что наваждение развеется, как сон. Я не могла этого допустить. Даже если это мне кажется, даже если это я сама замерзаю – неважно. Я готова отдать за этот миг все на свете. Думаю, и он тоже.
Дыхание Раниона сбивалось, рубашка полетела на пол, за ней последовали и штаны. А я обхватила ногами его бедра, теряясь в ласковых руках, в дурманящих поцелуях и одном на двоих дыхании.
Он действовал осторожно, подстраиваясь под меня, стараясь не сделать больно, но по сбивающемуся дыханию было видно, что дракон с трудом сдерживает себя. И мне тоже не нужна была сейчас нежность, не в этот момент. Хотелось быть с ним до конца, до рушащегося на голову неба, до вьюги за окнами.
Я подалась ему навстречу, потянула на себя, заставляя сделать самое важное движение.
– Что ты творишь со мной, Валенси? – хрипло выдохнул он, сдаваясь, глубоко проникая в меня, заставив на секунду замереть и вскрикнуть, а потом поймать его ритм и раствориться в самом лучшем, в моем неповторимом ледяном кошмаре, который сейчас отогревался только для меня.
Я доверчиво прижалась к его плечу, а он запутался пальцами в моих волосах. Глаза открывать не хотелось. Боялась, что волшебство момента будет полностью разрушено. Ранион молчал. Я тоже, не желая спугнуть словами хрупкое ощущение счастья. Неужели это все и проклятья больше нет?
– Ты ведь не думаешь, что все так просто? – очень тихо спросил он, словно угадал мысли.
Я открыла глаза и повернулась, поймав колдовской синий взгляд из-под припорошенных инеем ресниц.
– В твоей книжке проклятье снималось именно так, – пояснил он тихим голосом.
– А оно и снялось. – Я блаженно потерлась о теплую кожу на его груди.
– Посмотри на меня, Вал, – велел он. – Разве я оттаял? Я все еще чувствую лед, который растекается по венам. Мне только рядом с тобой становится теплее. Я так и остался ледяным чудовищем.
– Не для меня.
Ледяной тихонько засмеялся и поцеловал меня в макушку.
– Знаешь, зачем я вчера делал ледяного Пэрсика? – сменил он тему, а я приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо. – Понял, что должен тебя отпустить. А когда ты уйдешь, у меня не останется ничего. Тогда я создал себе снежного Пэрсика. Это, конечно, не оригинал, но подходит мне гораздо больше. Он останется со мной. Как спутник и единственное воспоминание о том времени, когда мне было чуточку теплее.
– А если я не хочу уходить? Если мне хорошо и так? Да и Пэрсику тоже.
– Рано или поздно тебе опротивеет жить в вечной мерзлоте. Даже если сейчас на какой-то миг ты решила иначе. Еще пару дней назад ты мечтала сбежать.
– Пару дней назад ты ненавидел меня, Ран. И я хотела сбежать не от тебя, а от твоей ненависти.
– Я пытался ненавидеть тебя, но это очень сложно. И я просто выплескивал боль оттого, что прекрасно понимал: проклятье разрушить нельзя. Но сейчас, когда я могу касаться тебя и при этом не бояться, что ты замерзнешь, пожалуй, я готов с ним смириться. Но вот готова ли ты? Не уверен.
– Ради тебя я готова на все. Ты оттаял для меня и, похоже, для Пэрсика. Не зря же он уже давно облюбовал твои колени. Все остальное неважно.
– Сейчас неважно, – грустно отозвался Ранион и притянул меня, укладывая мою голову на свое плечо. Так мы и уснули.
Проснулась оттого, что что-то щекотало мой нос. Открыла глаза и обнаружила перед глазами лохматое ухо Пэрсика. Кот вытянулся между мной и Ранионом, раскинул толстые лапки, разложил хвост вдоль моей ноги и с наслаждением дрых, прижимаясь к Раниону пушистым боком. Это было так волшебно и хорошо, что я не могла поверить в свое счастье. Неужели мой ледяной кошмар сменился снежной сказкой? А такое вообще бывает? Не верилось, что у мироздания нашлось немного счастья для меня и моего ледяного дракона.
– Ты ведь отпустишь меня к Жен? – попросила я, едва Ранион открыл глаза.
– Не-а... – сонно пробормотал он.
– Но... – возмутилась я.
– Сам отвезу, – перебил мои возмущения он. – У меня дела в городе. Или ты думаешь, что я исключительно навожу кошмары на жителей долины и больше ничем не занимаюсь?
– Вообще-то... да, – неловко призналась я.
– Ага. И питаюсь я не иначе как святым духом и снежками.
– А чем ты занимаешься? – удивилась я, понимая, что об этом даже не задумывалась.
– Тем же, чем и планировал раньше, когда был обычным стихийником. Скульптурами изо льда. Неожиданная профессия для ледяного кошмара, не так ли?
– Удивил, – призналась я.
– Мои работы пользуются спросом. Они не тают, пока я не захочу. Можно заказать вечную, но очень дорого. Обычно заказывают скульптуры, которые сохраняют форму месяц-два. Причем неважно, в каких условиях. Можно везти их хоть на юг, хоть куда угодно. Не нужно специальных холодильников или амулетов, постоянно поддерживающих температуру. У меня много постоянных клиентов.
– И они...
– Да, они знают, что я сам проморожен насквозь, но относятся к этому философски. Поверь, я не самая странная фигура в мире искусства. Мои заказчики и не такое видели. Им важно качество и мои неординарные способности.
– Тогда я – собираться?
– Подожди, – попросил он, притягивая меня к себе. – Полежи еще немного со мной? Хорошо? Никуда Женевьев не сбежит, а мне почему-то очень важно продлить подольше это утро. Наверное, я боюсь, что оно может просто больше не повториться.
– А твои заказчики подождут? – встревожилась я.
– Даже не переживай на этот счет, – хмыкнул Ранион, повернулся ко мне и, игнорируя Пэрсика, поцеловал, пытаясь прижаться всем телом. Кот между нами возмущенно завозился и сбежал, а мы снова выпали из времени и пространства, потому что поцелуи были такими крышесносными, что прекратить их не хватало решимости ни у него, ни у меня.
В сторону Сноухельма мы выдвинулись, а точнее, вылетели ближе к обеду. Ранион оставил меня в вихре снежинок у входа в дом Женевьев и отправился по своим делам. – Вал? – удивилась Женевьев, застыв на пороге с ключами. За руку она держала Китти, которая была одета в симпатичную розовую шубку и розовую шапку с огромным помпоном.
– А мы пошли учиться рисовать! А потом меня оттуда заберет тетя Мэри! На целую ночь! – радостно поделилась со мной малышка.
– Мы и правда уже опаздываем! Поэтому возьми ключи и поставь чайник! Я скоро вернусь, только отведу Китти! – напутствовала меня Женевьев.
– Жен, – остановила сестру я. – Скажи, а ты забрала у Дэвида мою книгу?
– Историю про ледяного дракона?
Сестра ни минуты не колебалась. Н-да... вот такой я любитель читать. Ни для кого не секрет, какая у меня любимая книга, потому что она одна.
– Именно.
– Она у Китти в комнате, ей очень понравились картинки. Главное, не забудь про чайник!
– Поставить или выключить? – хмыкнула я.
– И то и другое! – крикнула Жен уже с улицы, а я прошла в дом.
Оставила одежду на входе, поставила чайник и поднялась на второй этаж. Книжка лежала на кровати Китти, раскрытая на рисунке красивого ледяного дракона. Но рисунки меня не интересовали. Нужно было проверить нечто другое.
Перевернув страницы, уставилась на чистый форзац. Еще давным-давно мне было интересно, кто подарил эту книгу. Я нашла ее среди подарков под елкой. В тот год, когда Ранион и Женевьев начали встречаться. Тогда он отмечал Новый год с нами, и долгое время я думала, что книга – это подарок от Рана. Тогда он вручил мне красивую куклу, но почему-то и книгу я ассоциировала с ним.
В тот год у нас собралось много гостей. Дядюшки, тетушки, которых я больше никогда не видела, кузены. Книгу мог подарить кто угодно, но после разговора в библиотеке с Ранионом я вспомнила еще одного гостя. Женевьев позвала на праздник Дэвида. Он уехал очень быстро. Видимо, рассчитывал, что за приглашением Жен кроется что-то большее, нежели дружба, но увидел ее с Ранионом и все понял. В блеске того праздника о нем забыли.
Я провела рукой над белоснежным листом, осознавая, что именно должна там увидеть. Какая-то часть меня считала, что все это глупости, но нет. На пустой странице проявилась очень знакомая подпись, сделанная той же ручкой и тем же почерком, что и в книге Рана. Эту историю мне, как и ему, подарил Дэвид.
После того как я проявила подпись, она так и осталась на форзаце. А вот я попятилась от книги, словно от прокаженной. Значило ли это что-то? Я не знала и не могла соображать. Но понимала одно: я обязана сказать об этом Раниону. Мелькнула мысль поделиться догадками с Женевьев, но я ее отмела.
Жен и так злилась на Дэвида. С сестры станется, она тут же помчится со сковородкой наперевес выбивать правду из бывшего мужа, а я не была уверена в том, что это хорошая идея. В голове, словно осколки разбитой вазы, звенели воспоминания, ничего не значащие по отдельности. Нужно было собрать их воедино и понять, что именно произошло даже не восемь лет назад, а раньше. Дэвид умел быть незаметным. Казалось, он почти не появлялся в тот год у нас дома, но нет. Воспоминания о нем просто затмил яркий и харизматичный Ран, но сам Дэвид никуда не делся и незримо присутствовал в нашей жизни. И общался со мной. Я начала вспоминать незначительные намеки и фразы.
«Ранион всегда любил рыжих, – делился Дэвид со мной, пока я пила какао в столовой, а он ждал Женевьев и Ран. – Правда, ему всегда больше нравились нежные и беззащитные, как ты. А не ураган, который приставляет собой твоя сестра».
Или: «Ты любишь снежные легенды, Рыжик?»
Раньше я не придавала этому значения, но моментов было так много, что требовалось все осмыслить. Я выбежала в коридор и начала поспешно одеваться, когда на пороге появилась Жен.
– Валенси, ты куда? – удивилась она.
– Прости, Жен, мне срочно нужно уйти! Это правда важно!
– Куда? Зачем?
– Все потом! – отмахнулась я.
– Ну ладно... – Она растерянно пожала плечами и прошла на кухню. – Ну, Вал! – заорала уже оттуда. – Я же просила не забыть про чайник!
– Извини! – буркнула я и умчалась прочь.