Давай умрём этой осенью

Пополудни

На следующий день Макса не было в школе. И после следующего дня, и после того дня, и всю оставшуюся неделю не было. Потом ещё одну неделю. Пришёл он только к середине января, пропустив полмесяца и принеся справку с такой знакомой надписью "ОРВИ", которую приписывают врачи почти всем "с обычной простудой". Хотя на деле эта простуда может оказаться и гриппом, и любым другим серьёзным заболеванием, но кого это волнует?

Но даже смотря на справку я не верила в болезнь Макса. Это недоверие даже мучило меня, потому что всё я считала глупыми оправданиями, не беря в расчёт, что и справка, и проблемы с отцом, и многое другое могли быть правдой. Интуиция подсказывала, что есть что-то куда посерьёзнее, чем выдуманная болезнь и ссоры с отцом. Не мог Максим оставаться дома по таким причинам, просто не мог.

Его друзья часто шутили, говоря о Максе, как "о непробиваемой скале, которую ни одна зараза не возьмёт". Поэтому не только одна я удивилась, когда он пришёл в школу и предоставил справку, хотя за все десять лет учёбы не ходил по болезни лишь пару раз. А отец печётся об образовании, поэтому не мог допустить прогуливания сына из-за каких-то разногласий или ссор. Доказательств было слишком много, а его оправдания становились все более похожими на выдуманные, причём плохо продуманные. Да и со мной он совсем не проводил время... раньше, когда я только начала с ним общаться, он и на шаг от меня не отходил, всё интересовался и иногда расспрашивал на такие темы, которые, казалось бы, были личными. Но от него я ничего не хотела скрывать. Он знал обо всех моих страхах, о панических атаках, хотя после разговора мы ни разу не вспоминали о них. Нам было хорошо вместе, а всё самое плохое старались оставлять позади...

Но снова всё ломалось, снова моя идиллия рушилась, как было с семьёй. На этот раз от меня отдалялся Макс — мой парень, мои первые настоящие и серьёзные отношения, и это было ужасно. Мало того, что дома я не находила покоя, так теперь в школе чувствовала себя как не в своей тарелке. Когда Макс был рядом, я держалась, ведь чувствовала себя под крепкой защитой.

А теперь, когда мы почти не видели друг друга и не переписывались, как я могла быть сильной, как я не могла сломаться?

Я сходила с ума, без толку ревнуя Макса, напридумывая себе всего на свете, не ища никаких доказательств или опровержений — мне было на них всё равно. Сердце болело, оно знало, что что-то не так, а то, что он не мог поведать мне об этом, резало по коже как самый острый ножик. Голову не покидали мысли о Максе, которого хотелось обнять, поцеловать, прижать к себе и больше никогда не отпускать, но я не могла, потому что его попросту не было рядом.