-Какая же я дура. Машенька, бедная моя девочка.-Лаура сидела на кровати укутавшись в одеяло. Уже была поздняя ночь. Луна ярко светила, освещая комнату Лукиной и переодически скрывалась за облаками,тогда в комнате наступала кромешная тьма. Время 2 часа ночи. Лаура всё также сидит на кровати, погружёная в свои мысли. Она решает выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Накинув халат, она тихо спускается на первый этаж и выходит на веранду. Каково её удивление, когда она замечает два силуэта сидящих в обнимку на скамейке. Подойдя ближе она разглядела в них Джозефа и Жозефину.
-Тоже не спится?-от голоса брюнетки оба вздрогнули.
-Лаура Альбертовна? Простите.
-Не стоит извиняться. И часто вы так время проводите?
-Почти каждую ночь.-девушка с парнем переглянулись.
-Лаура Альбертовна, может вам чаю налить?-поинтересовалась Жозефина.
-Нет, спасибо. Я пойду, попробую уснуть.
-Лаура Альбертовна, я понимаю, что сейчас бессмысленно это говорить, но Мария Владимировна вчера оставила свою сумочку.
-Джозеф, ты молодец! Теперь у меня есть повод съездить к ней! Спасибо.
-Да не за что.
-Теперь я смогу спокойно уснуть. Вы тут тоже долго не засиживайтесь.
-Хорошо, спокойной ночи вам.
-Спокойной ночи.-сказала Лукина и направилась в свою комнату. Она заметно повеселела и сразу же уснула.
Утро Марии началось с головной боли. Она проплакала всю ночь. Сердце сжималось от обиды и разочарования. Но обиды на кого? То ли на отца, который любил распускать руки когда выпъет, то ли на Лукину? В большей части она злилась на отца, но за что же он злилась на Лауру? На этот вопрос она не могла ответить даже самой себе. Её распирало изнутри боль, злость, сомнение, а может быть и ревность? Маша запуталась в своих чувствах. Она не понимала, что испытывает к этой женщине. Поднявшись с кровати, Мария умылась и одевшись спустилась на кухню.
На следующее утро всё тело у Владимира ломило. Во рту и в горле пересохло, он умирал от жажды и никак не мог утолить ее, сколько бы не пил воды. Голова была словно налита свинцом, и малейшее движение глазами заставляло морщиться от боли. Тошнота, совсем как в первые месяцы беременности, подкатывала к горлу, и даже запах жареной яичницы, поданной к столу на завтрак, был непереносим. Маша сидела за столом, наблюдая как отец медленными шагами, держась за голову заходит на кухню. Она отнеслась к этому спокойно, зная, что он не впервые стал жертвой обычного похмелья.
-Как спалось?
-Машунь.. Не так громко.. Пожалуйста.-пробубнил мужчина и буквально рухнул на стул. Маша лишь усмехнулась и продолжила завтракать.
-Машунь, прости меня, пожалуйста,дурак я.
-А за что прощать?
-Машунь, я правда...
-Всё, достаточно. Я не желаю продолжать разговор на эту тему. Приятного аппетита тебе, а я пожалуй пойду к себе в комнату.-сдерживая слёзы проговорила Маша и направилась к себе в комнату.
