Чонгук не пересекается с Кимом весь оставшийся вечер. После их последнего разговора что-то внутри (возможно, совесть) не давало ему покоя, но парень упорно пытался игнорировать это. Он общался с одноклассниками, флиртовал с омегами, а ещё выступал в роли некого оратора: рассказывал истории о своих победах в соревнованиях, во всех красках расписывал свою дорогую жизнь и не забывал упомянуть о своих прочных и важных связях с нужными людьми.
Именно таким образом Чон тянул время — он не хотел возвращаться к истинному от слова «совсем». Вот только учитель Кан со словами «сегодня стоит лечь пораньше, поэтому живо по палаткам!» быстро разогнал учеников. Те, кажется, и против-то особо не были — устали после долгой поездки и тяжёлого труда.
Выхода нет, и Чонгук медленно бредёт к палатке, страдальчески вздыхая. Уже возле неё альфа осматривается и прислушивается, но не замечает присутствия кого-либо поблизости. Странно…
Чон открывает своеобразную «дверцу» в палатку, но не залезает внутрь — лишь удивлённо смотрит туда. Почти у самой «стенки» лежит Тэхён, весь укутанный в огромное одеяло. Он не подаёт каких-либо признаков того, что заметил истинного, поэтому Чонгук, сняв обувь, аккуратно забирается внутрь.
— Эм… ты спишь? — альфа спрашивает довольно тихо, и ответом ему служит безмятежное сопение. Что ж, так даже лучше.
Чон стягивает с себя толстовку, оставаясь в одних штанах, и забирается под тёплое одеяло (которое, кстати, оказывается одним на двоих). Парень старается придвинуться максимально близко к противоположной от Кима стене, и у него это даже получается. А вот заснуть не получается.
Чонгук понимает, что спать совсем не хочется, а ещё присутствие истинного лишь усугубляет ситуацию. В голове снова крутится их недавний диалог, и Чон осознаёт, что и правда чувствует себя виноватым. Тэхён ведь помог ему, в какой-то степени позаботился (?) о нём, а Чонгук… он слишком гордый, чтобы сказать спасибо кому-то вроде Кима.
Чонгук мгновенно покидает свои мысли, когда чувствует какое-то шевеление сзади. Как-то неосознанно он задерживает дыхание и старается не двигаться, будто бы это поможет ему слиться с тёмной поверхностью.
Чон облегчённо выдыхает, когда шуршание сзади прекращается, но почти сразу вновь напрягается. Тэхён. Дышит. Прямо. В его. Шею. Какого чёрта?
По телу проносится стадо мурашек, а любимый аромат выбивает воздух из лёгких. Чонгук хочет оттолкнуть Кима, хочет уйти куда угодно, чтобы почувствовать хоть долю личного пространства, но… и не хочет. Он ловит себя на том, как жадно вдыхает родной чужой аромат, и ему ни капельки не стыдно. Сейчас парень может позволить себе это, ведь он всё равно останется незамеченным.
Чон медленно, будто бы с опаской, разворачивается и буквально сталкивается носом к носу с истинным. Тот действительно всё ещё спит и никак не реагирует на действия парня. Чонгук скользит завороженным взглядом по умиротворённому лицу напротив, но не решается на что-то большее. Хотя о каком «большем» может идти речь?
Альфа делает глубокий вдох и вновь отворачивается. Неправильно это всё. Чонгук должен просто заснуть и не обращать внимание на всяких нарушающих личное пространство парней. Повторяя эту мысль в своей голове огромное количество раз, Чон даже успевает немного успокоиться, но всё его мнимое спокойствие трещит по швам, когда Тэхён кладёт руку на его талию.
Сердце делает громкое «ту-дум» и тут же пускается в быстрый пляс. Чужая рука, кажется, обжигает то место, на котором лежит, и Чонгук просто боится пошевелиться. Лицо стыдливо горит красным, а дыхание сбивается, однако парень ничего не предпринимает. Не хочет предпринимать.
— М-хм, — Тэхён начинает что-то мычать во сне, пугая этим и без того напуганного ситуацией истинного, а после опускает руку ниже, прямо на чонов пах.
— Н-не надо, — задушено хрипит Чонгук, как будто бы это услышит крепко спящий Ким. Несмотря на собственные слова, Чон чувствует, как начинает медленно возбуждаться. Из-за одного прикосновения? Серьёзно?
Может, Тэхён умеет читать мысли, а может, это просто хорошее совпадение, но Ким тут же ощутимо сжимает чужой член через неплотную ткань штанов, заставляя Чонгука несдержанно простонать. Кажется, это служит для младшего своеобразным сигналом, ведь его рука сразу пробирается через резинку штанов.
— Чт. что ты… — Чон тяжело дышит и стискивает зубы, понимая, насколько же ему приятно от простых прикосновений. Он поворачивает голову и широко распахивает глаза. Тэхён… реально спит? Его лицо выглядит абсолютно спокойно, будто бы он ничего не делает, но вот рука продолжает активно оглаживать всё, до чего достаёт.
Чонгук задумывается буквально на секунду и, больно закусив губу, спускает свои штаны вместе с бельём, освобождая свой уже возбуждённый член.
Кимова рука сразу же принимается надрачивать по всей длине, особое внимание уделяя чувствительной головке. А Чона по-настоящему кроет. Он подвиливает бёдрами в такт чужим движениям и бесстыдно стонет, совсем не думая, что кто-то может услышать их. Он думает лишь о действительно головокружительном аромате и чётких движениях чужих пальцев, оглаживающих самые чувствительные места.
Чонгук кончает с громким стоном, откидывая голову назад и ударяясь о «стену» палатки. Он пытается хоть немного отдышаться, но лишь давится воздухом, потому что Тэхён не прекращает своих действий. Размазав сперму по покрасневшей головке, Ким начинает мелкими и быстрыми движениями надрачивать самое основание члена, заставляя Чонгука метаться по мятой грязной простыни и глотать глухие стоны.
Чон вновь кончает слишком быстро и обильно, пачкая своим семенем простынь и самого истинного. Тот тоже отчего-то низко стонет, закусывая губу, но почти сразу расслабляется, поправляет свои штаны (?) и отворачивается в другую сторону.
Чонгук ошалевшим взглядом смотрит на чужую спину и чувствует, как лицо начинает гореть. Да он весь сейчас горит. Как же ему стыдно, господи!
Наспех натянув на себя штаны, которые удивительным образом не испачкались, Чон судорожно ищет свои влажные салфетки, а когда находит, то начинает быстро стирать собственную сперму с одеяла и простыни. Стыдно. Как он мог допустить подобное?
Кое-как закончив, Чонгук отворачивается и сразу же закрывает глаза, обдумывая только что произошедшее. Какого хрена этот Ким себе позволяет? Он реально спал или притворялся? Почему… почему Чон получил самые невероятные и быстрые оргазмы от какой-то недодрочки?.. Он ведь никогда не чувствовал себя настолько хорошо. Даже самый лучший секс с самой лучшей омегой — ничто в сравнении с тем, что произошло сейчас.
Прокручивая эту мысль раз за разом, альфа засыпает. Ему снится яркая и необычная улыбка одного единственного человека. Чонгук улыбается тоже.
***
К собственному удивлению, Тэхён просыпается рано. Он широко зевает, разминает уставшие плечи и наконец-то открывает глаза. Первое, что он видит — чужая спина, равномерно вздымающаяся. Значит, Чонгук действительно пришёл ночевать к нему. Удивительно.
Ким вздыхает непонятно чему и принимает сидячее положение. Как-то на автомате он осматривает себя и понимает, что… его одежда испачкана? Густые брови сводятся к переносице, и Тэхён настороженно касается испачканной футболки. Тут же в глаза бросается и ладонь, на которой можно заметить… а что это вообще?
В голове возникают смутные образы из собственного сна, где Тэхён, отчего-то возбудившись, начинает надрачивать свой член, получая от этого самый настоящий кайф. Это же приснилось ему, да?
Кинув взгляд на, кажется, все ещё спящего истинного, Ким приподымает резинку своих штанов и только сейчас ощущает и понимает, что всё его бельё испачкано в своей же сперме. Он дрочил себе во сне? Но почему тогда буквально вся его одежда в сперме? Он же не мог испачкаться настолько сильно? Или мог?
Тэхён вздрагивает и отпускает резинку штанов, когда слышит копошение сбоку. Чонгук поворачивается к нему и смотрит прямо в глаза. Ким замечает на его щеках яркий румянец (вау?), потому удивлённо открывает рот.
Они так и молчат, просто пялясь друг на друга, пока Тэхён всё же не решается подать голос.
— Что-то случилось? — аккуратно спрашивает младший, замечая, как истинный краснеет пуще прежнего.
— Т-ты не помнишь? — Чонгук неестественно тихо говорит, ещё больше настораживая этим Кима. Тот лишь качает головой. Чон принимает такое же сидячее положение, чтобы Тэхён не смотрел на него сверху вниз. — Ты… начал дрочить мне. Во сне?
— Я? — тупо переспрашивает и получает уверенный кивок. — Тебе?
Ким вновь воспроизводит в голове отрывки из своего сна и вспоминает, что слышал голос. Явно не свой голос.
— Блять, — чистой рукой младший трёт свои виски. Он не знает, что ещё сказать или сделать.
Чонгук же, продолжая слегка краснеть щеками, просто смотрит, но ничего не говорит. Прошедшая ночь будто бы что-то перевернула в нём, так что сейчас он смотрит на истинного чуть-чуть, самую капельку, немного по-другому.
— Это всё, что ты скажешь?
— А что ещё? — Ким обречённо выдыхает и возвращает взгляд к старшему. — Забудем произошедшее?
— Забудем? — Чон хмурится. — Ты издеваешься?
— Оке-ей. Прости, я себя не контролировал, это было всё случайно и бла-бла-бла, — «извиняясь», альфа подымается со своего места.
— Куда это ты?
— Пойду переоденусь и хоть немного подмоюсь. Советую сделать то же. И забудь, что было. Как ты и говорил, у нас нет ничего общего и не будет, — Тэхён уходит, а Чонгук недовольно скалит зубы.
Да, может, Чон и не хочет иметь что-то общее с Кимом. Вот только осознание того, что рядом с истинным можно получить незабываемое удовольствие подталкивает совсем к другим мыслям.
— Ну уж нет, Ким Тэхён.
