Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов

Ловец мозгошмыгов. Потерянная опора

Перед глазами Луны Лавгуд крутились разноцветные точки. Они то сбивались в стайки, то разбегались в разные стороны. В общем-то, Луна к этим точкам привыкла. Они не причиняли никому никакого вреда и даже почти не мешали ей читать или рисовать. Они просто означали, что рядом есть люди. Точки жили в человеческих головах и, в зависимости от настроения и мыслей, меняли свой цвет и размер. Когда человек задумывался, точки начинали толкаться и мельтешить, а когда расслаблялся, то они почти замирали и становились прозрачными. Луна ещё в детстве прозвала эти точки «мозгошмыгами» и даже пыталась рассказать о них другим людям, но ей почему-то не верили. Единственным человеком, который точно знал, что Луна не выдумывает, был её отец. К сожалению, он не пережил войну. Луна очень скучала по нему, ведь он был единственным, кто полностью понимал её и любил. Правда, у неё остались её друзья. При мысли о них, Луна улыбалась, и чужие мозгошмыги временно переставали её беспокоить. Друзья стали самым большим чудом в её жизни. Конечно, они считали её странной и даже немножко сумасшедшей, но они заботились о ней и любили её. Сейчас всем её друзьям было непросто, и Луна очень хотела бы помочь им. Она не раз пыталась разговорить Гарри и Гермиону, ободряла Рона и выслушивала Невилла. Но на самом деле, им нужна была другая помощь. Луна не видела, а скорее чувствовала, что в их головах что-то сломалось после войны, или, говоря простым языком, их мозгошмыги совсем отбились от рук. Вздрогнув, Луна вернулась в реальный мир и разогнала собственных мозгошмыгов по местам. Сегодня у неё была важная задача – купить одежду и учебники к школе, отвлекаться не стоило. Впервые в жизни она пришла на Косую аллею одна, и от этого было грустно. Впрочем, отец всегда говорил, что грустить по мёртвым не нужно, поэтому Луна взяла себя в руки и зашла в первый магазин – «Флориш и Блоттс». Увидев её, продавец улыбнулся и помахал рукой: — Здравствуйте, мисс Лавгуд! Здорово видеть вас здесь в такой замечательный день! Вам нужны учебники за седьмой курс? Луна тепло поздоровалась с ним. На Косой аллее её хорошо знали и всегда тепло встречали, потому что девушка искренне интересовалась делами продавцов и хозяев лавок, с удовольствием поддерживала разговоры о погоде, домашних животных и «нынешней молодежи». Когда два года назад стало известно, что Луна хорошо знакома с самим Гарри Поттером, её едва не завалили вопросами о знаменитом мальчике, но она легко прекращала эти разговоры одной фразой: «Гарри очень хороший друг». Эти слова, подкреплённые задумчивым взглядом её серых, чуть навыкате глаз, удивительно отбивали желание задавать бестактные вопросы. Вот и сейчас продавец ни словом не обмолвился о знаменитых товарищах волшебницы, решив завести спокойный разговор о новых поступлениях – «Гигантских книгах о гигантах», для которых пришлось оборудовать отдельное помещение с чарами, расширяющими пространство, и о «Биографии Того-Кого-Уже-Можно-Называть» авторства Риты Скитер, которая должна была выйти в свет в ноябре. — Мне кажется, это не самая лучшая тема для книги, — протянула Луна, глядя чуть поверх головы собеседника. Она почти всегда так делала во время разговора, иначе мельтешащие перед глазами мозгошмыги совсем сбивали её с толку. — Я слышал, книга выйдет только после министерской цензуры, — ответил продавец. Он с радостью продолжил бы беседу, но тут зазвонил колокольчик и вошли новые посетители, которыми он был вынужден заняться. Луна помахала ему рукой и пошла дальше. Почти во всех лавках, куда она заходила, сценарий был одинаков. Торговцы встречали её, расспрашивали о делах и рассказывали последние новости. Таким образом она узнала о новом магазине «Волшебная обувь» в конце аллеи, о возможном романе между мадам Малкин и мистером Фортескью, о том, что жабы снова входят в моду у юных волшебников, а вот крысы стали непопулярны... В общем, сплетен был целый ворох, так же, как и чужих мозгошмыгов. Поэтому оказаться в тёмной пустой лавке мистера Олливандера было просто чудесно. Старый волшебник выглянул из своей рабочей комнаты и улыбнулся светлой и радостной улыбкой, которую мало кто видел на его лице. — Здравствуйте, моя дорогая Луна! – сказал он, обнимая девушку. — Здравствуйте, мистер Олливандер! Как вы поживаете? После войны Луна всего раз видела мастера волшебных палочек: она зашла к нему лишь в начале лета, сразу, как только услышала, что он снова открыл магазин. — Что вас привело ко мне, дорогое дитя? Вы просто зашли меня проведать или, может быть, вам нужна новая палочка? — Нет, сэр, я просто зашла повидаться с вами. Видеть мастера было очень приятно. Во-первых, у него почти не было мозгошмыгов, а во-вторых, он разговаривал с ней как с родным человеком. После того, что они вместе пережили в подвале дома Малфоев, Олливандер легко мог называть Луну «внучкой». Поговорив немного о всяких разных пустяках, Луна отважилась задать вопрос, который давно её терзал: — Сэр, помните, я говорила вам о том, что вижу... — Мозгошмыгов, если я не ошибаюсь? – мягко улыбнулся волшебник, — да, я отлично помню. И я много думал об этом. — Вы не знаете, что это может значить? Сейчас я вспомнила, что только у нескольких человек их почти никогда не видела. Олливандер опустился за конторку и спросил: — У кого же? — У вас, у профессора Дамблдора, у Малфоев и у профессора Снейпа, сэр. Волшебник задумался. То, что сказала Луна, подтверждало его предположения. — Я думаю, дитя моё, дело в том, что мы все используем защиту сознания, окклюменцию. То, что ты видишь... я могу предположить, что это поверхностные мысли и чувства. Окклюменция помогает скрывать их или создавать ложные. Луна присела на стул возле входа и потёрла глаза. — Как вы думаете, — спросила она тихо, — я могу научиться как-то перестать это видеть? Временами мне бывает непросто. Мастер волшебных палочек был вторым человеком, кому она говорила об этом. Первым был отец, но он ни чем не смог ей помочь. — Видишь ли, Луна, — Олливандер был задумчив, — я думаю, что у тебя есть определенный дар. Тебе нужно развивать его. Возможно, помог бы мастер легиллименции, но я не знаю никого. Боюсь, старший Дамблдор, Тёмный Лорд и Северус Снейп были последними мастерами легиллименции в Британии. Возможно, кто-то из Блэков владел этим искусством, но они тоже все погибли; а ещё возможно Малфои. Но ты ведь не станешь обращаться к ним за помощью, да? Старый маг просто констатировал факт. Он знал, что после нескольких месяцев плена Луна просто не могла бы довериться кому-то по фамилии Малфой. Некоторое время собеседники просто молчали. Наконец, когда Луна уже собралась было уходить, Олливандер снова заговорил: — Я слышал кое-что, но, боюсь, это только слухи. Про некоторых волшебников говорили, что они владели особым даром эмпатии, то есть читали не мысли, а души других людей. Это врожденный дар, но многие, кто им обладал, сходили с ума. Они не выдерживали бремени чужих чувств, и разум покидал их. Луна, если это не сказки, и если это относится к тебе, тебе просто необходимо учиться. С возрастом эмпатам всё труднее сохранять рассудок. Сказав это, волшебник молча обнял девушку, ставшую ему родной. Он не мог помочь ей, но надеялся, что она справится. За всю свою долгую жизнь он не встречал настолько чистого и доброго человека, как Луна Лавгуд, и мысль о том, что с ней может случиться беда, пугала его больше всего на свете. Отпуская её от себя и провожая до двери, он попросил писать ему из Хогвартса хотя бы изредка. На этом они распрощались. Луна аппарировала домой. Она жила в небольшом коттедже чуть в стороне от старого дома Лавгудов. После того, как Пожиратели Смерти убили мистера Лавгуда и разрушили большую часть дома, Луна перебралась в летний домик, состоящий из четырёх небольших комнат. Свою спальню она украсила портретами друзей. Конечно, нарисованные Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Невилл были не очень похожи на настоящих, но всё-таки они улыбались ей и подбадривали. Сев на кровать, Луна спрятала лицо в руках. После слов мистера Олливандера что-то изменилось в ней. Хотя он и сказал о слухах и сказках, в его душе Луна видела – он верит, что это правда. Неужели она сойдет с ума? Луна всю жизнь чувствовала себя так, словно идёт над пропастью чужих мыслей и чувств. Она заставляла себя не зажмуриваться и общаться с людьми, игнорировать их мозгошмыгов. Когда она видела не эмоции, а лица, ей казалось, что ногой она чувствует опору, по которой может сделать шаг. Это было трудно и страшно, и ещё страшнее было от мысли, что всё может стать ещё хуже. С этими мыслями Луна Лавгуд уснула, провалившись в прекрасную спокойную черноту сна без сновидений.