Недетские сказки

Созвездие

- У тебя внутри не Вселенная даже, не галактика и точно не чёрные дыры - созвездия просто - по полочкам разложил, пометил, где Кассиопея, где Пегас, а где Дракон - и сиди, говори, дыши и даже где-то смейся. В общем, живи без радости, печали или злобы - что там в тебе пробудят первым; жди, пока Псы залают чуть повыше живота, или Лебедь крыльями хлопнет, или Крест колоться начнёт. А иногда, бывает, - бывает, я знаю - всё равно Малая Медведица заворочается, потянется, и ты идёшь пить молоко, которое тебе чужой Млечный Путь нацедит, или слушаешь колыбельные, которые тебе чужая Лира поёт.

А знаешь, почему так? Ты же насквозь весь деловой, всегда занят, вон, прячешься от кого-то, писем не пишешь, синиц зимой не кормишь. А потом сидишь ночами и слушаешь, живой ли внутри, или даже последние звёздочки перегнили да лопнули - не от злости, нет, а просто от скуки, ты же их прячешь ото всех, светить не даёшь, а если глаза загорятся, так всё - пиши пропало. Зачем только так делаешь, а?

Вот возьми с полки бабушкино абрикосовое варенье, а к пиджаку (твоему любимому, в полосочку, брр) пришей пару пуговиц. Например, голубую и сиреневую. И даже нитка у тебя не спутается, и узелок сам завяжется - всё тебе и для тебя, лишь бы Единорог рог не потерял, а Возничий - поводья.

Слышишь?

- Слышу, - киваешь, - но слушаться не буду. Мои созвездия счастливые, я им всегда читаю и даже сказки пишу, не смотри, что ругаюсь часто: Большой Пёс рвётся, вон, февраль на дворе. И ничего они у меня не по полочкам, а в кроватях - я сам им одеяла сшивал, вот и спят, а я не мешаю - устали, поди. А вместо абрикосового варенья они едят смородиновое и черничное, оно им небо напоминает. В марте и в феврале.

Чуть примолкаешь, а у меня нутро сжимается, думаю, заснул уже вместе с Близнецами под лоскутным покрывалом.

- Зимние, - неожиданно улыбаешься и снова киваешь, но не мне и не своим мыслям уже, а чужим, «не нашим» звёздам, - Смотри, сейчас февраль, а улыбаются вдвое шире, чем в конце лета. Враки всё это про август.

Разворачиваешься и уходишь, а вслед тебе доверчиво глядят звёзды, и Живописец внутри неожиданно включает свет - и твои глаза.