Шанс, чтобы все исправить [ЗАВЕРШЕНО]

Глава в качестве предисловия

Глава в качестве предисловия
Молодой человек зашел в кафе и, очевидно, привыкая к свету, несколько минут стоял на пороге. Затем он прошел вглубь помещения, упал за свободный столик, скинул с себя куртку и повесил ее на стул рядом с собой.
Драко лениво, вразвалочку подошел к нему. Вытащил из кармана уже потерявшего свежесть передника блокнот, карандаш и вопросительно взглянул на посетителя.
- Эй, Джони, мне пи-пивка, - заикающимся голосом произнес парень, - пинту.
Драко развернулся и последовал к барной стойке. Нацедил парню пиво в большой бокал. Ловким движением подхватил жестяной поднос с совершенно нелепыми узорами - видимо, остатки былой славы заведения, - и прошел в кухню.
Сейчас Драко мог бы назвать это кафе недорогим. Но понятие «недорого» в сознании выпускника Хогвартса подразумевало хоть какое-то качество, поэтому Драко смело окрестил место работы дешевой забегаловкой. Да, таким оно и было: слабо освещали помещение электрические лампы настолько тошнотворным, дурным желтым цветом, что иногда мутило; невероятно жесткие стулья и грязные, видавшие виды столы, разбросанные по помещению в порядке, известному «одному Господу Богу», как выражалась его сменщица. Клиентура кафе мало отличалась от внутреннего убранства. В основном это были глупые малолетки, у которых не было собственных денег, но карманных денег хватало на пиво. Они изо всех сил придавали своему лицу возраст при помощи косметики и от того выглядели еще более затасканными. Чаще всего они выглядели старше 18, на все 25. Но Драко внутренним чутьем осознавал, что им не больше 16. Иногда заходили безработные, отчаявшиеся пареньки, заказывали пинту-другую и поспешно уходили. Чаще наряду с малолетними девочками заглядывали молодые люди, отчаянно желавшие засунуть свой член в одну из напившихся девушек. И, судя по тому, что чаще обе компании уходили вместе, им это удавалось.
- Заказ для пятого столика, - буркнул повар и сразу же отвернулся. Драко вздохнул, закатил глаза к потолку в знак того, что повар ведет себя по-детски. И далось же ему завести интрижку на работе. Драко поставил тарелки на поднос, вышел. Туда же водрузил кружку пива.
- Ваше пиво, - он поставил кружку и направился к «пятому» столику.
На столе номер пять стояло картонное табло с намалеванной на нем акварельной краской кривой пятеркой. Соседний стол украшало табло «№ 12», хотя было понятно, что такого количества мест в этом кафе нет.
За пятым столом сидели такие же кривые и размалеванные, как эта пятерка, четыре девушки.
- Ваш заказ, - Драко автоматическим движением расставил тарелки и уже собирался уходить, как его окликнула девушка, близко сидевшая к нему.
- Эй, - она старалась сфокусировать свой пьяный взор на его бейдже, - Джек. Принеси нам пива. Бутылочного.
Драко развернулся, и нахальная девица шлепнула его по заднице. Хотелось развернуться и треснуть подносом по ее голове с наращенными волосенками. Он тяжело вздохнул.
По дороге до барной стойки в голове его крутились, словно мантра, слова, которые могут показаться другим людям совершенно бессмысленными: «Авада Кедавра, Обливиэйт, Авада Кедавра, Обливиэйт». Он даже почувствовал, как нагрелась засунутая в носок палочка.
Но ничего подобного, разумеется, предпринимать нельзя. И на то было две причины. Первая - он бы не смог применить убивающее заклинание. Вторая - разумеется, об этом инциденте узнают в Министерстве. Еще чего доброго, появится Главный Аврор и арестует его.
"Арестуйте меня, Поттер!" - Нет. Не так. - "Арестуй меня, Потти!"
Но все равно, эти слова приносили утешение: он - волшебник, он - маг, он -наследник богатого рода... А тут какая-то пьяная девица шлепает его по заднице. Настроение пропало окончательно. Он вынул из худо-бедно работающего заляпанного холодильника четыре бутылки. Отнес его пьяным нахалкам и устроился за барной стойкой, удобно облокотившись и подперев голову.
Осталось совсем немного. Пять лет почти уже прошли. Завтра истекает срок, и он вернется в свое родовое поместье, навестит отца, мать. Он искренне надеялся, что ему позволят увидеть отца. В последний раз он видел его на суде.
В зале номер десять было невыносимо холодно. То ли от того, что что-то начудили с температурой, то ли от того, что Драко понимал, что их семью сегодня разъединят, расцепят на несамостоятельные, бесполезные куски. Отец сидит в кресле, его руки окутали цепи - ненужная, запугивающая мера. Руки Нарциссы свободны, но правая ее рука так сильно сжала руку мужа, что и цепей никаких не нужно. Драко стоял, положив руку на плечо своего отца. В тусклом свете факелов он видел отблеск круглых очков. Гарри Поттер стоял выше, чем они, и что-то говорил. Все пятьдесят членов Визенгамота устремили на Поттера свои взоры - было понятно, что они прислушиваются к его мнению, считают его едва ли не решающим в этом суде. Ноги Драко дрожали, он едва удерживал себя на ногах, ежесекундно грозя упасть. Было решено, что ни мать, ни Драко не понесут серьезного наказания. «Что отец, что тогда отец...?» - пронеслось в голове у парня, когда он увидел, как к ним двинулись двое мракоборцев. «Люциус!» - вскричала мать, соскакивая, и Драко все понял. В ту же секунду, как к нему пришло осознание происходящего, колени подкосились и он упал, ударившись головой о подлокотник кресла. Он смотрел вслед уходящему отцу. Отец шел, опустив голову, и его белые волосы упали ему на грудь. Он весь сжался, казался меньше, чем есть. В глазах Драко застыл ужас, и как только дверь за отцом закрылась, Драко, закрыв глаза, упал в обморок.
Он очнулся дома, в теплой постели, и все прежнее показалось ему сном, жестоким кошмаром, в котором кто-то злой решил разъединить их семью. Рядом, промокая глаза платком, сидела мать. По решению суда Драко должен был окончить школу и отправиться прочь из волшебного мира на целых пять лет. Ему запрещалось видеться с другими волшебниками, кроме матери, запрещалось посещать волшебные места. При себе ему разрешалось оставить только палочку. Суд, очевидно, решил, что Нарцисса осталась без наказания; но куда им понять, что самое страшное наказание для нее - разлука с любимыми людьми.
И четыре года он не видел матери. После слушания их дела, они еженедельно виделись в течение двух лет, пока Драко учился, пока год жил в маггловском мире - она навещала его раз в неделю. За четыре года он уже смирился с мыслью о самом страшном. Но, тем не менее, неизвестность пугала его.
Разумеется, первое время, в нем поселилась слепая, крушащая все на своем пути, ярость. Ярость на Поттера, на Министерство. Но жизнь - хороший учитель, и Драко в течение пяти лет усваивал ее уроки.
Во всем, что произошло, виноват только он. Только его отец. Мать. Хотя, конечно, по большей части виноват был Люциус, а уже потом его семья, слепо шагающая по «не той» дороге рядом с главой семейства. Виновата трусость. Ненависть к магглам. И злость на магический мир прошла сама собой, оставив лишь разочарование в самом себе. Если бы у него были силы к борьбе!
Он много раз перед сном прокручивал события прошлых лет, мечтая о том, чтобы сражаться бок о бок с Поттером. Но не хватило бы смелости.
И ненависть к магглам прошла. Честное слово, думал иногда парень, нужно было Реддлу пожить вне магического мира, и он бы, безусловно, не стал делить людей на «чистокровных» и «прочее отребье». Это «прочее отребье» жило той же жизнью, что и все волшебники. Влюблялись, ссорились, мирились. Да, пусть они немного странные, но и у них есть свое волшебство. Они зовут его «наука». Наука дала им многое: они могут перемещаться на расстояния, как при долгой аппарации, в жестяном самолете. Они пользуются мобильными устройствами, словно каминной сетью: вызвал и говори, сколько хочешь. Это даже, пожалуй, еще и лучше - камин с собой не возьмешь, а стоять перед камином на коленях - тоже так себе занятие.
Вот и сейчас Драко занял позицию наблюдателя и стоял, осматривая посетителей. У всех этих людей свои переживания, и Драко всегда было очень интересно, какие тайны скрывают эти люди. Вон того паренька наверняка выгнали с работы, а дома, скорее всего, жена, ребенок. Такое скорбное у него выражение некрасивого лица. А у девушек другие переживания - они еще совсем юные. У них на уме учеба, любовь. Та, что хлопнула по заднице Драко, теперь сидела, лениво потягивая пиво, и жаловалась подругам на своего бойфренда. Сегодня был последний день его работы, и ему было даже немного жаль покидать это место.
- Эй, Джон, я пришла, можешь идти домой.
Из размышлений Драко выдернула его сменщица: красивая темноволосая девушка, обожавшая тяжелую музыку. Драко знал, что у нее на пояснице тату: «Музыка - самый сильный вид магии», - видел, когда она переодевалась в рабочую форму. Драко довольствовался передником, а ей приходилось надевать на себя жуткого вида голубое платьице, которое неприятно шуршит при ходьбе. Когда он увидел это тату, сердце его забилось, как бешеное: магия! Знакомое слово рябило перед глазами, и, конечно же, он поинтересовался о смысле надписи. Девушка лишь отмахнулась. Во-первых, ей было не очень приятно, что «Джон», пусть и случайно, видел ее обнаженную. Во-вторых, это были даже не ее слова, а цитата известного рок-исполнителя.
В ответ девушке Драко только растерянно кивнул и бросил взгляд на часы. Уже полночь. Он прошел в небольшую каморку, которую все гордо именовали раздевалкой. Это было темное, затхлое помещение, освещаемое одной лампой. В комнате стояло несколько скамей, небольшой шкаф и вешалка. Сняв с себя передник и повесив его на крючок, Драко накинул на себя пальто.
Это пальто было единственной роскошью, которое мог позволить себе когда-то ни в чем себе не отказывавший парень. Оно стоило чертову кучу баксов, но Драко, научившийся экономить, ни капли не жалел о покупке - пальто согревало его в холодную осень вот уже четвертый год. Да, Драко Малфой теперь знал цену деньгам.
Он вышел через черный ход. На улице было уже темно, и Драко невольно поежился. Нет, страх темноты тут был ни при чем, а вот страх неизвестности заставлял сердце учащенно биться. Он шагнул в темноту и уверенно зашагал в сторону дома. Он снимал небольшую комнату у старой, давно забредившей старушки, миссис Паркинс. Она была довольно мила, хоть и с причудами, даже для маггла. Она чем-то даже отдаленно напоминала полоумную Лавгуд, любила рассказывать о своей молодости и все время вязала. Миссис Паркинс была маленькой, ссохшейся, словно изюм, и, вероятно, очень старой. Сетка глубоких морщин покрывала ее добродушное лицо, выцветшие, когда-то голубые, глаза ее светились теплом и заботой.
Драко снимал комнату, расположенную на втором этаже, поэтому он каждый вечер сталкивался с миссис Паркинс. Первое время она жутко досаждала ему, но позже он проникся к ней сыновьей любовью. У нее не было никого. Ее муж давно умер, а дети и внуки практически не навещали. Но она, несмотря ни на что, отчаянно любила их: много вечеров провел Драко, рассматривая ее семейный альбом и слушая рассказы о ее непутевой дочери. Несмотря на то, что Драко обычно поздно возвращался с работы, она никогда не ложилась спать рано. Для нее худощавый парень стал единственным предметом заботы в ее большом доме. Она всегда готовила ужин для него, тратила свои продукты.
Вот и сейчас, приблизившись к дому, он заметил свет на первом этаже. Мысленно улыбнулся и открыл дверь. Первый этаж наполняли вкусные запахи. Драко жадно втянул воздух, скидывая пальто.
- Джон, это ты? - Раздался скрипучий, старческий голос.
Каждый вечер в течение пяти лет она задавала один и тот же вопрос, будто в двенадцать ночи к ней мог прийти кто-то другой. Драко прошел в столовую. Как всегда стол был накрыт скромно, но о качестве и вкусе блюд спорить не приходилось. Готовила старушка на удивление вкусно.
- Добрый вечер, миссис Паркинс.
- Джон, там - старуха тыкала пальцем в сторону гостиной, - там...
- Что там, миссис Паркинс?
- Там птица, Джон, - растерянно произнесла старушка. Драко с удивлением выглянул в гостиную. И правда - на спинке старого, допотопного дивана сидела сова. Драко от удивления открыл рот. Схватив немного печенья со стола, он подошел к птице. Определенно, это была Министерская сова. Она открыла клюв, требуя платы, и письмо из клюва упало на диван. Она возмущенно взмахнула крыльями, когда парень сунул ей печеньице.
- Ну же, - Драко положил печенье рядом с совой и попробовал взять конверт, - у меня больше ничего нет...
Сова больно укусила его за длинный палец, схватила печенье и выпорхнула в окно. Драко дрожащими руками схватил конверт.
- Ты.. ты больше не будешь снимать у меня комнату, Джон? - Раздался расстроенный голос. Драко обернулся. Старушка стояла, опустив руки, и обиженно смотрела на парня.
- Миссис Паркинс, - от вида брошенной старушки у Драко защемило сердце, - я должен вернуться домой.
Он подошел к ней и, наклонившись, обнял.
- Я буду навещать Вас, я обещаю, - произнес Драко.
Старушка в ответ обняла его, и тут же отстранилась. Драко заметил, как она тайком смахнула слезы с глаз.
- Я знаю, мой мальчик, знаю. Поешь хоть напоследок, а то такой худой, - она слабо улыбнулась ему.
За ужином Драко сообщил, что уедет домой сегодня же. Миссис Паркинс поджала губы так, как всегда, когда была чем-то недовольна. Но потом улыбнулась и сказала, что не любит прощаний. Тем более, что ее дорогой «Джон» еще собирается вернуться, прощаться будет ни к чему и попросила посильнее захлопнуть входную дверь, когда он будет уходить. И у Драко отлегло от сердца. Ему не хотелось бросать одинокую миссис Паркинс, но он точно был уверен, что обязательно навестит ее.
После ужина Драко умчался в свою комнату, и, сев на кровать, тяжело вздохнул. Потом еще раз. Потом сосчитал до десяти, стараясь унять дрожь в руках. И, наконец, вскрыл конверт. В письме деловым, официальным тоном сообщалось, что истек срок его наказания, и он может - о, Боги! - вернуться домой сегодня же. Он бросил беглый взгляд на уже собранный чемодан, схватил его и помчался вниз.
Первый этаж уже был во мраке. Видимо, миссис Паркинс легла спать. Драко накинул на себя пальто, покрепче сжал ручку чемодана и зажмурился, стараясь сосредоточиться. Внезапно желудок подпрыгнул к горлу - ему показалось, что его тянут через узкий шланг, легкие сдавило. Казалось, еще секунду, и он задохнется, но вот он уже дышит полной грудью, ощущая под ногами твердую землю.