Шанс, чтобы все исправить [ЗАВЕРШЕНО]

Глава 18. Этот изменчивый мир

«Гарри Джеймс Поттер,
Парадокс. Я начинаю жить, чувствовать себя. После смерти матери я думаю, что все-таки нашел в себе силы жить. Рядом с проклятым тобой, Поттером. «Проклятым» во всех отношениях. Я думаю, проклятие все еще в силе.
И в чем парадокс?
Когда я только узнал о смерти матери, огонь жизни угас для меня, и я думал, навсегда. Я даже решил, что останусь с тобой, совращу тебя, заставлю тебя полюбить меня и исчезну с лица Земли! Это решение далось мне легко, так как принял я его в состоянии глубокой печали и скорби. Оно было глупым, необдуманным и совершенно спонтанным. Но после некоторых раздумий, после некоторых твоих взглядов, после того, как ощутил в себе жгучее желание растрепать твои угольно-черные волосы, когда понял, что хочу сделать это не единожды, после твоих объятий, я почувствовал, что в моих венах, в крови еще теплится жизнь. Ты постоянно норовишь меня обнять. Наверное, ты и сам не понимаешь, сколько значат для меня эти простые объятия, но в твоих зеленых глазах я замечаю тревогу за меня. Будто ты и сам хочешь, чтобы я жил. В то время, когда все жаждут (хотя не жаждут, нет, скорее, просто ждут) моей смерти, ты моей смерти не желаешь. Твои забавные истории (некоторые из них грубые и бестолковые, с большим содержанием ненормативной лексики) отвлекают меня от мрачных мыслей, я даже понимал, что улыбаюсь.
Но я не забыл о проклятии.
Желание жить вернулось ко мне, и ночью я сбежал. Как трус. А я ведь и есть трус! Я сколько угодно могу прикрываться маской благородства и говорить, что это все ради тебя, чтобы ты не мучился. Об этом я думаю в последний момент. О чем тогда я думаю в первый момент? Все верно, о своем счастье. Но, когда я вернулся в Малфой-мэнор, я понял, что оставил свое желание жить в стенах твоего дома. Эта правда нахлынула на меня, я не смыкал глаз всю ночь, я ревел, как девка, как десятилетний мальчишка.
Вот он, парадокс!
В стенах своего родового поместья я, как нигде больше, ощутил, насколько же я одинок, огонь в крови оставил меня. Все в доме напоминало о смерти, о моей причастности к гибели моей мамы. И я хотел к тебе, к твоей глупой болтовне и неумелым попыткам меня утешить.
Без тебя меня нет, Гарри.
В тот момент, когда я спросил, любишь ли ты меня, я увидел в твоих глазах то, что так страстно желал и одновременно боялся увидеть. Ты был влюблен! Я видел, как ты хотел меня, как прижимался ко мне ночами, но ты держался, и это было высшим проявлением уважения и ко мне, и к моему горю. Я запутался окончательно. Меня будто разделили надвое: одна половина тянулась к тебе, а другая - от тебя. Когда мы были вдвоем, я понимал, что рано или поздно, это произойдет. Но я хотел жить! И я сбегал от тебя, чтобы в который раз убедиться, что жизни без тебя мне нет. Этой ночью я сбежал последний раз. Я преодолел себя. Я принял смелое, на мой взгляд, решение остаться. И будь, что будет. Ты думаешь, что прав, и никакого проклятия на тебе нет. Как бы я хотел в это верить! Я понимаю, что ты и так пережил многое и отказываешься верить во что-то плохое, могущее случиться с тобой. Сейчас, в мирное время, такое кажется маловероятным. Но я чувствую! Я чувствую, что приближается мой конец, что скоро не останется и моего следа в твоей памяти.
Но решение я уже принял. И это решение говорит о том, что какие-то, пусть жалкие, крохи смелости во мне есть. Какой смысл влачить жалкое и безрадостное существование! Если и суждено сбыться проклятию, то пусть уж исчезну я. Я более этого достоин, чем кто-либо другой. Я знаю, я пропаду рядом с тобой, но я рад, что хотя бы последние моменты своей жизни я буду счастлив. Нельзя сказать, что такое решение в этот раз (помнишь, я уже говорил, что такое решение уже приходило ко мне в голову) далось мне легко. Потому, что все тщательно взвешено и обдумано. Я, действительно, хочу быть с тобой, пусть даже и не всю твою жизнь, но зато всю мою жизнь. Поверь мне, Поттер, это тебе такие решения даются легко. Рискнуть своей жизнью? Что тебе стоит! А я...
Я никогда не отличался ни храбростью, ни силой духа. Но ты придаешь мне сил! Я всегда мечтал об этом - сердце, полное отваги! В моем же сердце лишь трусость и коварство».
На этом последняя запись заканчивалась. Вот, значит, что мучило его эти несколько дней! Надо было слушать, надо было верить!
Гарри быстро пролистал страницы: почти все страницы дневника открыли свои записи, неровные строчки, написанные красивым почерком.
«Неужели каждая из этих строчек имеет ко мне отношение?» - подумал Гарри, но времени на то, чтобы читать дневник не было.
Что делать? По-бабьи взвыть, зарыдать от собственного упрямства, от ощущения невосполнимой утраты? Или по-мужицки выругаться, раздолбить кулаком стену? Гарри взглянул на его одежду, на простыни, которые еще хранили тепло тела Малфоя, хранили память о бессонной ночи.
«Нужно все исправить. Мне без него так же нет жизни, и никто другой не станет его заменой».
Он быстро оделся, привел себя в порядок, свернул дневник трубой и сунул его в карман мантии. Решение, что же делать пришло стремительно. Кто предупреждал его о проклятии и всячески отговаривал от общения с Драко?
***
Гермиона, как всегда, была на месте.
- Ты прерываешь отпуск и приходишь на работу? Что-то новенькое, - Гермиона оглядела Гарри и вскрикнула:
- Гарри, что с тобой?
- Малфой исчез! - Крикнул Гарри, понимая, что голос его звучит истерически. Гермиона округлила глаза, удивленно хлопая ресницами. - Проклятье! Оно исполнилось, понимаешь?!
- Гарри, успокойся, - Гермиона выглядела встревоженной и обеспокоенной. - О чем ты говоришь?
Гарри выдохнул. Нельзя, нельзя терять ни минуты драгоценного времени. Срочно в архив, найти ту самую книгу и листать ее, пока пальцы не отвалятся.
- Малфой. Исчез, - еще раз, но уже спокойнее и членораздельно проговорил Гарри, опираясь на стол Гермионы.
Его фигура, возвышающаяся над девушкой, выглядела грозно и устрашающе: губы подрагивали, в глазах поселился опасный огонек, побуждающий к действию. Гермиона пододвинула стопку бумаг ближе к краю стола, будто отгораживаясь от Гарри.
- Ты, наверное, хотел сказать, умер?
- Как это - умер? - У Гарри от этой новости подкосились ноги, чья-то ледяная рука больно сжала сердце.
- Четыре года назад еще. Люциус Малфой умер в своей камере в Азкабане, - Гермиона выглядела обескураженной. - Если бы я не работала с тобой в одном кабинете, я бы подумала, что ты перетрудился. - Ее карие глаза вдруг с тревогой посмотрели на брюнета:- Гарри, ты что, что-то принимал?!
- Да нет же, - вскипел Гарри, - Драко Малфой исчез!
Гермиона встала, взяла Гарри за руку. Она усадила парня в кресло, и, встав перед ним, положила руки ему на лицо. Она стала заглядывать ему в глаза, приподняв верхние веки большими пальцами, разглядывая зрачки.
- Что ты делаешь? - Не удержался Гарри. Гермиона тем временем закончила осмотр зрачков, средним и указательным пальцами она прощупывала пульс Гарри.
- Учащен, - наконец, сказала она, - если это Джинни подсунула тебе эту дрянь, я с ней разберусь. Тебе нужно домой. Выспаться.
Голос ее звучал зло, почти на грани ярости. Грудь ее медленно, но высоко вздымалась, будто внутри нее бушевало пламя, подпирая ее ребра.
- Я ничего не употреблял, Гермиона, - почти умоляющим тоном заговорил Гарри, - Драко Малфой и правда исчез, понимаешь? Сын Люциуса и Нарциссы...
- Гарри. У Нарциссы и Люциуса никогда не было сына. У них никогда не было детей.
Гарри сидел, будто пораженный ударом. Никогда не было детей? Гарри сунул руку в полы мантии, вытащил дневник. Несколько секунд он ошарашенно смотрел на него, будто видел его впервые.
«Успокойся», - что-то шептало внутри, - «Ты слишком возбужден».
- Гермиона, проклятие сбылось. Ты помнишь? Проклятие? - Он говорил с ней, как разговаривают с душевнобольными. Осторожно, спокойно и выговаривая каждое слово. - Драко Малфой существовал, поверь мне. Кто починил исчезательный шкаф в Выручай-Комнате?
- Северус Снейп, - без промедления ответила подруга.
- Северус? А как тебе это? - Гарри постучал палочкой по корешку дневника, - исчезательный шкаф.
Он раскрыл дневник на первой же странице, которая проявилась.
- «Монтегю говорил мне, что когда он попал в исчезательный шкаф, то слышал иногда, что происходит в школе, а иногда, что происходит в «Горбин и Бэрк». Я знаю, что это значит, я знаю, как применить это знание в том страшном деле, которое поручил мне Темный Лорд», - Гарри перелистнул несколько страниц, - «У меня не выходит! Ничего не выходит! Моей семье угрожает опасность, мои попытки преуспеть в деле становятся все безрассуднее и безрассуднее! Чертов шкаф не чинится, под ногами мешается Поттер! Чертов Поттер»... - тут Гарри замолк и продолжил читать уже про себя: «Чертов Поттер, я думаю, он обо всем догадывается, он по привычке обвиняет во всем меня. Но я должен! Я не по своей воле делаю это! Хотелось бы думать, что он просто увлекся мной... Мечтай, Драко!»
- Знаешь, то, что Монтегю рассказал об этом декану своего факультета, звучит куда правдоподобнее.
- Хорошо, тогда кто напугал меня, переодевшись дементорами на матче Гриффиндор - Когтевран на третьем курсе? - Не сдавался Гарри.
Гермиона задумалась, вспоминая.
- Захария Смит, кажется. Как я не любила этого пуффендуйца! Ему самое место было в Слизерине. Флинт, кажется, тоже... Гойл...
- Не Захария Смит, а Малфой! Вот, послушай.
Гарри еще раз постучал палочкой по корешку:
- Дементоры, - произнес он и принялся листать дневник, - вот, нашел. «Флинт перед самым матчем предложил поиздеваться над Поттером. Идея была забавная, но глупая. Я даже сначала отказался и пытался уговорить других не делать этого, но ничего не вышло. Но когда я увидел, как он смотрел на эту противную Чжоу, у меня в голове все помутнело. Нет, мне хотелось проигрыша Гриффиндора, но не хотелось проигрыша Поттера. А еще хотелось вырвать Чжоу ее черные блестящие волосы, превратить ее в лягушку, а Поттеру разбить нос. Я согласился участвовать в их глупой затее. Я вскарабкался на плечи Гойла, мы накинули капюшоны... И знаете, что сделал Поттер?! Он вызвал патронуса! Настоящего патронуса!»
Гарри закончил листать, глазами пробегая по строчкам. «Он что, ревновал меня к Чжоу? Когда же появилось его чувство ко мне?», а Гермиона заливисто рассмеялась.
- Все понятно, Гарри! Ох, а я-то уже навыдумывала себе. Этот дневник - просто чья-то злая шутка. - Она присела на край своего стола, - кто-то просто узнал, что ты гей, и решил тебя таким образом разыграть. От всех свою тайну не скроешь, Гарри. Конечно, звучит романтично - парень, который любил тебя еще со школы... Там факультет этого мальчика не указан? А то, представь, Слизерин!
Гарри растерянно смотрел на подругу. Ну, как же ей доказать?! Без ее помощи он вряд ли справится. Ведь он сам об этом проклятии не знает ровным счетом ничего!
- Ты просто устал от одиночества и поверил в эту глупую шутку, - продолжала Гермиона, - я могу посоветовать тебе моего психолога....
Она повернулась боком, стала искать что-то среди бумаг.
- Твоего психолога? - Опешил Гарри. - Ты что, ходишь к психологу?!
Тонкие пальцы девушки, листавшие бумаги, застыли, Гермиона замерла. «Проболталась», читалось на ее лице. Она медленно повернулась к Гарри лицом.
- Гарри, - растерянно проговорила она, - не говори Рону, я умоляю тебя. Просто я так не могу! Он требует, чтобы я уволилась, чтобы мы смогли пожениться, чтобы завести детей! - Голос ее срывался, переходя на крик, - а как я могу бросить работу?! Ты пропадаешь неизвестно где, взвалил всю работу на меня! Это ведь не школьное задание, Гарри, это работа! Нужно относиться к этому серьезнее!
- Что ты кричишь? - Прервал грозную тираду Гарри, - у тебя что, месячные?
- НЕТ У МЕНЯ МЕСЯЧНЫХ! - Взорвалась Гермиона и внезапно замолчала. Лицо ее приобрело то выражение, которое обычно приобретало лицо Хагрида, перед тем, как он начинал причитать «Я не должен был вам говорить этого».
-О-о-у, - протянул Гарри, как только до него дошел смысл ее слов, - о-о-у. И .. как давно?
- Месяц, может быть, - тихо ответила Гермиона, зябко поежившись. Гарри встал и обнял подругу.
- Я понял, - утешающим голосом произнес он, - твои хрупкие плечи не должны держать такой груз... Прости меня, Гермиона, ладно?
Гермиона кивнула и расплакалась.
- Ладно, не плачь, - Гарри стал вытирать слезы подруге, - тебе ведь нельзя волноваться, верно?
Та кивнула, заулыбавшись. Гарри отстранился, не выпуская Гермиону из объятий, и тепло посмотрел на нее. Он только сейчас заметил, как изменилась его подруга. Черты лица стали резче, в уголках глаз пролегли неглубокие, но заметные морщины, под глазами залегли черные круги теней. «Работа сильно изматывает ее», - подумал Гарри, - «Жизнь идет не только у меня, но и у нее».
- Ладно, мне нужно в архивы, - Гарри совсем выпустил Гермиону из рук, - постарайся больше отдыхать.
Та улыбалась, вытирая слезы. Гарри вышел из кабинета. Не успел он пройти и двадцати шагов к лифту, как натолкнулся на кого-то, едва не сбив. Это неудивительно, если учесть, что он почти бежал - сердце поторапливало его, он боялся осознать, что уже слишком поздно.
- Эй, Гарри, куда ты так спешишь? - Гарри, услышав голос, остановился. По спине, вдоль всего позвоночника пробежали мурашки, а сердце в ужасе замерло. Гарри медленно обернулся. Карие глаза обратившегося к нему парня смотрели весело и по-доброму. Гарри стоял не в силах выдавить и слова, а Криви пару раз пощелкал пальцами у него под носом:
- Гарри, все в порядке?
Гарри стоял, рассматривая каждую черточку его лица, боясь поверить, что это действительно он. Из оцепенения Гарри вырвал крик Гермионы. Она окликнула его, хоть он и стоял на месте. Она подошла к ним, вежливо поздоровавшись с Деннисом.
- С Гарри сегодня что-то не то, - засмеялся Деннис, возвращаясь к работе.
- Заработался, - отшутилась Гермиона и, взяв Гарри за рукав, буквально потащила его за собой обратно в кабинет. Гарри все оборачивался, не веря своим глазам.
- Ты чего так на Криви уставился? - Спросила Гермиона, как только дверь за ними закрылась.
- Я.. В общем, я сделал ужасную вещь. Сегодня меня должны были судить. Я убил его. Когда Малфой ... существовал.
Гермиона не нашлась что ответить, она только открывала и закрывала рот. Потом она помотала головой, будто отгоняя дурные мысли о своем друге.
- Что ж, - вымолвила она, - ну, хорошо. Ну, то, что он жив.
- Он чудовище, Гермиона! Он - псих!
- Хорошо, - согласилась подруга, - но только психом пока выглядишь ты. Я проверила - проклятье действительно вступило в силу. Я связалась с Мунго, Нарциссу сегодня выписали по причине полного выздоровления.
- Она жива?!
Гермиона удивленно подняла брови:
- Каким ужасным человеком был твой Малфой, если по его причине умерла его мать, а ты, Главный Аврор, убил своего подчиненного!
Гарри не нашелся, что ответить. Нет, не Малфой был ужасным человеком. Мир, в котором он жил, был ужасен.
- Книга, которую ты хотел найти в архиве, сгорела буквально пять дней назад, - продолжала Гермиона, - она воспламенилась сама, было много дыма, рядом стоящие фолианты сгорели...
- Гермиона, но ведь ты знаешь об этом проклятии? Есть ведь способ все исправить? - Гарри не верил своим ушам. Он стал нервно расхаживать по кабинету.
- Знаешь, Гарри, если бы у меня не было столько работы, я бы обязательно занялась бы этой книгой, - с укором произнесла Гермиона. Гарри остановился. Он был потрясен. Надежда медленно гасла в его душе. - Но ведь есть Нарцисса. Поговори с ней. Она должна знать. Я пока постараюсь отыскать какую-нибудь информацию.
- Гермиона, ты не обязана мне помогать. Я во всем виноват, и только я смогу все исправить.
- Правда? - Гермиона улыбнулась, - ты бы сейчас сидел в архиве, выискивая сгоревшую книгу, даже не зная о Нарциссе. В тебе полно действия, но ты не способен рационально размышлять.
Гарри вымученно улыбнулся подруге.
- Спасибо, что не оставляешь меня. Как только все кончится, я тебя уволю, я обещаю тебе. - Секунду он стоял, размышляя, - но как мне попасть в Малфой-мэнор?
- Каминной сетью, разумеется, - пожала плечами подруга.