Тугнуйская осень

Снег над Ундэром

Где золото осени сплеталось с небесным золотом солнца, а сентябрьские ветра срывали одежды с непокорных берез, там неспешные воды Джиды бились волнами о каменные стопы Ундэра. Таинственные зори сменяли друг друга год от года, чередой проходили века, проливая на морщинистые ладони Ундэра кровопролитные чаши битв... Здесь, на этом перевале лишь лиственницы шепчут о минувшем... Стоит лишь пройти по покрытой россыпями монет вершине, туда, к краю обрыва, где открывается вид на долину реки, неслыханной тишиной наполняется слух. К тебе обращены сотни невидимых взоров, сотни пытливых взглядов пронзают спину...

И вот я иду по нити тропы под лучами закатного солнца, в тишине этого места. Мой взор обращен к высоким сопкам, что чертят окоем линиями сосновых вершин. Я обхожу посолонь это место, кидая одну монету за другой из полной горсти, они звонко падают на золотой осенний ковер и остаются лежать рядом с другими монетами, они уже не принадлежат миру живых. Обрыв над Джидой-рекой скалами нависает, словно нахмуренный дед. Там внизу схоронены провалы невидимых глазу пещер, говорят, именно там прятал свою жену от лихих степняков гордый казак, бежавший с ней через Ундэр. Предательский крик животных выдал пару, и они были убиты, но ведь не знал русский воин, что женщинам нельзя переходить тропами Ундэра. Умерев на коленях Всеотца, казак сам стал духом этого места, и вот уже прежние враги поминали его добрым словом, кидая монеты на перевале. Говорят, он приходит до сих пор в своей старой справе и ухмыляется в усы встречным путникам, и недобро глядит в их лица вороной конь.

Я стою над обрывом, вспоминая эту легенду. Последнюю монету из своей ладони я кидаю вниз, в спокойные воды Джиды, чтобы красавица тоже была рада гостям...
Поздняя осень затянула тучами небо над Ундэром, стынет лес, укрыты серебром инея голые руки берез. Холодно и печально. От золота сентябрьских закатных далей не осталось и следа. Где-то все стучит дятел, ветер что-то шепчет в вершинах, а быть может это не ветер, а духи, воспрянувшие от приближения так любимой ими зимы... Серое небо сыплет белыми перьями снега, словно кто-то наверху ощипывает белых деревенских кур. Холодные снежинки тают на еще теплых стволах черемухи, и стекают горькими слезами в стылую землю.

Ундэр хмур на пороге зимы. Вдалеке молодой парень лопаткой бережно собирает в расшитый мешочек землю. Говорят, что Всеотец покровительствует тем, кто уходит защищать Родину, и земля перевала хранит их... Кто знает, правда ли это, но закаменские парни удачливы в воинском деле... Я провожаю новобранца взглядом. Удачи!

Снег лежит сугробами. Перевал тих и уныл. Дремлют склоны, дремлют духи места, дремлет земля. К новой весне наполнит это место звенящая тишина, сменит пустоту холодного времени. А пока над перевалом идет колючий и холодный снег, слепящий глаза и морозящий тревожную душу...