Безумие

Хищник

Она скользит бесшумно, тенью появляется за твоей спиной, мягко киваю ей, ты оборачиваешься. Знаю, что улыбаешься ей, нежно целуешь в висок, это ваш ритуал, этот простой жест делает вас ближе.

И я впервые ощущаю зависть и желание.
Дикое необузданное желание обладать ей.
Ловить ее стоны, снова и снова вонзаться в ее тело. Хочу упиваться властью над ней, обладать и чувствовать, как она ломается в моих руках, забывая о тебе.

Она уходит, оставляя после себя шлейф ее духов.
Мы ловим взгляды друг друга. Смотрим, не разрывая зрительный контакт.
Я чувствую как шевелится воздух, запах крови и горящего пороха.
Опять шепот мертвецов: "мертвое должно оставаться мертвым".

***
После ее ухода, Ваш огромный дом кажется пустым.
Мы выпиваем по второй бутылки соджу и почти не разговариваем.
Я поднимаю бутылку, обхожу кухню, долго рассматриваю ваши фотографии на холодильнике.
Ты что-то говоришь, хрипло и тихо, я не могу разобрать слов, за окном замечаю силуэт ДжеХа.
Они ждут... Ждут тебя... ждут нас.
Мертвые поднимают голову, слышишь?
Оборачиваюсь, ты правда прислушиваешься?
Говорят, человек чувствует свою смерть. Чувствуешь липкие объятия костлявой?
Я смеюсь, тихо и надрывно.
Смотришь на меня как на сумасшедшего.
- Тебе повезло, - сквозь смех выдавливаю из себя, и снова смеюсь, - она красивая.
Ты удовлетворенно киваешь, соглашаешься, и твои глаза загораются при одном воспоминании о ней. Я читаю в них похоть и желание.
- Все еще хочешь ее?
Замираешь, знаю, я задел недозволенную тему, ты запрещаешь трогать свою жену даже в непринужденном мужском разговоре.
- Какая она? Горячая? Каждый раз трахаешь ее как в последний?
Заводишься, твои глаза горят опасным огнем, и я знаю, что ступаю по тонкому льду.
- Знаешь, ты мог поделиться, - напрягаешься, сжимая кулаки, но все еще пытаешься себя контролировать, предупредительно и зло рычишь.
Обхожу тебя со спины, отпуская ладони на плечи, и сжимаю их.
- Ты слишком напряжен, капитан, - склоняюсь к самому уху, и шиплю, впитывая исходящие от тебя волны раздражения, - ты и я, можем разложить ее вместе, вам понравится.
Не выдерживаешь и вскакиваешь, набрасываясь на меня.
Мы знаем друг друга слишком давно, знаем слабые места.
Сцепляемся, разнося пол кухни, вдавливая друг в друга кулаки.
Это похоже на танец, последний танец перед смертью.
Через 15 минут мы оба сидим на полу, тяжело дышим и с ненавистью смотрим друг на друга.
Я прикрываю глаза, гася и пряча в себе эмоции и примирительно поднимаю руки.
Ты гаснешь так же быстро как загораешься.
Пьяно улыбаешься, выписывая мне последнее предупреждение и обещая в следующий раз забить меня до смерти. Я сообщаю о том, что пошутил, и это устраивает нас обоих.
Бутылки разбиты, и ты сам идешь к холодильнику, вынимая те, что принес я.
Мое сердце бешено колотится.
В омуте соджу наркотик, который мгновенно растворяется в крови.
Наполняешь рюмки, и мы снова пьем, молча не чокаясь.
На столе фотография нашего отряда. Отряда которого нет. И мы скоро присоединимся к ним.
Выпиваешь залпом.
Я ставлю свою рюмку не тронутой, ты с непониманием смотришь на меня, и твои зрачки расширяются, трясешь головой. Интересно, что ты видишь? Видишь, как рушится мир вокруг тебя?
Спи-спи.
"За что тебя привезли сюда... Почему ты оказался здесь, но раз с тобой это случилось, тогда не плачь, спи, спи, баю-бай, баю-бай, быстрей усни, не плачь"...
В голове всплывают слова старой колыбельной, в детстве я боялся ее, но сейчас она звучит как гимн.

Ты легкий, слишком легкий и слишком легко.
Я улыбаюсь, с Монахом было сложнее, тот цеплялся за свою жизнь, вырывал последние секунды, надеялся на что-то.
Но с тобой мы поиграем.
Бью по щекам.
Ты неохотно выныриваешь из омута одурманивающего сна, но глаза все еще покрыты пеленой.
- Ээээй, не спи, - снова бью по щекам, - просыпайся.
Так будет скучно, с разочарованием смотрю на тебя.  

 Тяжело вздыхаю и иду за своим пакетом, сделанным из ткани мешок.
Лучшие пытки - не оставляющие следов.
Знаешь, сегодня мы умрем вместе.
Надеваю на твою голову мешок, немного жаль, что не увижу твоего лица.
Интересно, ты успел осознать, что рядом нахожусь я.
Не знаю, как долго мы играли.
Не знаю, зачем ты повторяешь свое имя и номер значка, наверное от боли совсем ополоумел, даже не кричишь, почти не интересно.
Рядом стоит Флеш, ему тоже нравится.
Не оставлять следов, напоминаю себе и Флеш, издавая истеричный хохот, растворяется в воздухе.
- Мари, - я беру нож, и отпускаюсь рядом с тобой на карточки, - поговорим о ней?
Что-то настораживает меня. Ты тоже напрягаешься, дергаешься в своих путах, я прикладываю палец к губам.
Как бы больно тебе не было, сейчас будет больнее, даже отсюда я чувствую запах ее духов.
Тихо прикрываю дверь на кухню, и слышу как об пол, тихо ножками лязгает кресло.
- Мари, - изображаю непринужденность.
Она смотрит на меня с легким прищуром, не доверяет, пьяно улыбаюсь:
- Мари, - слежу за ее взглядом, и прикасаюсь к синяку на скуле, веду челюстью, словно проверяю на месте ли она, - извини, мы с Соном подрались.
Она знает, что мы часто снимаем стресс драками между собой, поднимать руку на гражданских запрещено, и мы всаживаем кулаки друг в друга.
Она не верит, говорит что-то о ключах, смотрит на закрытые двери кухни.
Мои мертвецы встают перед ними, закрывая проход собой.
Слышишь ее голос и недоумение? Знаю, что слышишь, слишком тихо.
- Ма-а-ри,- тяну я и делаю шаг к ней, рассматриваю ее лицо и борюсь с соблазном накинуться, разрывая в клочья это короткое блядское платья, - Мари...