Доверься мне.

8. Тотальный штиль.

Лёгкое поглаживание левой руки выводило из сна. Или наоборот, держало цепкими лапами в непроглядной тьме.

Задевая суставы, касания переходили к пальцам и уходили обратно к запястью.

Пушковые волосы на руках поднялись к верху. Ресницы вместе с веками двинулись, открываясь.

Я всё ещё лежала на той же кровати. Только в другой позе. Как эти больные в больницах. По пояс укрытая тонким одеялом с мягкой подушкой под головой.

Кирилл лежал рядом, скрутившись калачиком у левого бока и гладил мою руку, не отводя от неё глаз.

– Это выглядит очень странно, – голос был почти крепким. Почти не сиплым. Почти, как у людей, которые не падают в обморок...

– Знаешь, я вообще странный, наверное, не находишь? – его ласковый тон бесил, пугал и что-то ещё одновременно.

Попытка подняться не увенчалась успехом. Кирилл встал раньше и, легко, не прикладывая особых усилий, толкнул меня обратно. Мягкая подушка приглушила возможный удар. Но не утилизировала остальные поводы бояться.

– Что с тобой такое? Что это было? – парень придвинулся ближе, касаясь пальцами плеча. Потом ключицы. Потом шеи. Он настойчиво подбирался к лицу.

И наконец, выполнив свою миссию, он остановился на скулах, сжимая их с такой силой, что я даже не рискнула дёрнуться в обратную сторону.

– Ты хочешь сказать, ты не странная? Что у тебя с ногами, Дина? Там места живого нет? То, что я не обратил внимание на шрамы, когда переодевал тебя пьяную, только отсрочило неизбежное, – слёзы предательски копились в глазах и с усилием подавлялись, опускаясь в самое горло.

Только когда речь зашла о моих ногах, я почувствовала слабые отголоски боли.

– Молчишь? Сейчас страшно? А тогда не было? – было. Только в разы хуже. Настолько, что этот страх пробегал между волокон мышц, оставляя их парализованными. Настолько, что зубы хотелось повырывать собственноручно, чтобы они не стучали так громко.

Его тон ещё не пересёк ту черту, чтобы вкрай напугать меня, но был достаточно жёстким, чтобы я начала заикаться.

– Я.. я... Отодвинься, пожалуйста, ты давишь на бедро, – я уже приготовилась выслушать мораль по типу «не было ли мне больно, когда я это делала», но он скривился, словно это он владеет моими ощущениями и, кинув тихое «прости» поднялся с кровати.