Ястреб над головой.

5. Когда виновный невиновен.

Нервная система попрощалась с Лалисой ещё несколько дней назад, когда в дом ввалились представители закона вместе с органами опеки. Высокие и старые мужчины направляли оружие на неё с дочерью, а женщины, которые оказались не последними людьми в этой ситуации, кривились, смотря девушке в глаза презрительно. Будто это она вместе с Йеджи убивала, стреляя в сердце. Хотя сейчас, да и пока стреляли только в них. Этими колючими взглядами, мимикой и шёпотом.

"Жена убийцы — его сообщница, наверняка, помогала завлекать убитых. С такой то мордахой." — слышала от полноватой женщины, когда та обращалась к кому-то.

Лису не допрашивали, но она видела своё будущее. Ей ведь и слова не дадут потому, что это легко — свалить огромную ношу преступлений на человека, ничего не понимающего. Усадить за решётку без видимых доказательств, отнять дочь и право на оправдание. Это заставляло беззвучно плакать, вспоминать Тэхёна и хотеть его защиты, любви, да даже обычного присутствия. Только его уже не было, самого Кима здесь, в их жизни.

Она была на опознании мужа. Выпила, наверное, сотню таблеток успокоительного перед тем, как войти в белое помещение. Труп был накрыт такой же белой простынёй, аж глаза в кровь резало. А когда Лалиса дрожащей рукой отодвинула ткань, то не знала, что испытала больше: облегчение потому, что труп не был похож на Тэхена или ужас того, в каком он был состоянии. Ведь, возможно, это он и был, а не узнала его потому, что жестоко изуродован. В любом случае, она упала в обморок, стоило лишь сделать шаг на свежий воздух.

— Да они совсем не такие! — расслышала голос няни сквозь воспоминания. Неужто она была уверена в Лалисе? Стало даже легче от осознания этого. — Это она сейчас тихая, ребёнка любит, а как одна останется с ней — ад настоящий! Капризная, даже видела, как девочку бедную била. Ничем от своего мужа не отличается. Работала уж на них, деньги то нужны, да и дитя жалко было. Совсем ведь любви не получает.

Строила на лице грусть и глядела на Лалису бессовестно, обвиняла её в том, чего и не было. Резкое опустошение сменила ярость. Эмоции завладели ею, оставив дочь на диване, она тихо подошла к няне.

— Вы лжёте, работаете у нас около недели! Я люблю свою дочь, мужа тоже люблю, да и привыкла к простоте. Видеть, как люди, подобные Вам решают, что в праве рушить чужие жизни — ужасно. Вы же взрослая, но, видимо, глупая. У вас есть доказательства всех слов сказанных вами ранее? Бей я своего ребенка, стал бы он жаться ко мне и говорить о любви?! — Лалиса выплёвывала слова, вкладывая в них весь спектр своих чувств. Йеджи готова была заплакать. А в ответ на это, кто-то из присутствующих лишь обронил:

— Вколите ей успокоительного. — голос определенно был мужским. Принадлежал мужчине, лет тридцать, был тихим и спокойным. Но Ким поняла, что он имел огромное значение в этот момент.

И в дальнейшем тоже.