Молитва нейрохирурга.

33.

Многим из нас так долго внушали, что они никчемны и ничего не заслуживают, что они стали вести себя именно так, поверив в это.

— Это все, от чего вы хотели освободиться? — спросил я через минуту.

— Да, все.

Она вытерла слезы. Ярость больше не искажала ее черты. Казалось, она преобразилась и помолодела на пятнадцать лет.

— Я чувствую невероятный покой, — сказала она. — Это и правда свобода.

— Прекрасно, — ответил я.

— Я… мне нужна духовная связь с Богом, — сказала она. — Хочу снова ходить в церковь. Мой нынешний друг тоже пойдет. Только его утром не добудишься.

— Отличная идея, — поддержал я. — Вы проявили невероятную смелость и искренность. Я горжусь вами, и знаю: Бог тоже. Он хочет, чтобы вы стали ближе. Он поразительно благ, терпелив и добр.

— Я чувствую, — сказала она, встала, обняла меня и вышла.

* * *

С Дэйвом мы виделись каждый день, пока его не выписали. Говорил он все так же медленно, но операция прошла успешно. Катушки держались. Я молился за него каждый день: он соглашался, но ничего не говорило о том, что он готов открыть Богу сердце. Та девушка призналась, что в полиции солгала. Никто ее не насиловал. Дэйв не нарушил закон — головная боль повергла его на землю, прежде чем он смог слишком далеко зайти. Рванувшая аневризма спасла его от тюрьмы. Дело закрыли.

Мы встретились через полгода. Речевая терапия помогла, но он все еще говорил короткими, рублеными фразами. Правая рука оставалась слабой. Было ясно, что это на всю жизнь. Это его расстроило: он хотел вернуться на работу, но теперь не мог. Впрочем, барьер из катушек держался прекрасно, и мы могли не встречаться еще несколько лет.

Мне казалось, жизненные драмы смирили его и заставили пересмотреть всю жизнь, в том числе и духовную. Но, когда я спросил, изменилось ли что-то в его духовном мире, он только пожал плечами и покачал головой. Он не хотел иметь с этим ничего общего. Его заботило только одно: прежняя работа и прежняя жизнь.

Морин я больше не видел. Но уверен, что она, в отличие от Дэйва, перелистнула главу своей жизненной книги. Жизнь — это непрерывное путешествие. Когда люди покидают мой кабинет, понятия не имею, куда они решат направиться. Я в силах сделать только одно: дать им все возможное, пока они под моей опекой. Прежде, когда я только начинал молиться вместе с больными, мне казалось, Бог отвечает на все мои молитвы и дарит благодать и мне, и моим подопечным. Я начал думать, что подобрал ключ к идеальным исходам операций, и даже решил, что своими молитвами влияю на этот исход и что операция, перед которой я молюсь, никогда не будет неудачной.