Молитва нейрохирурга.

55.

— А я и примирилась, — она пожала плечами. — Помирать так помирать. Чего тут скажешь?

Я решил не перебивать и просто кивнул.

— Я часто бываю на похоронах, — сказала она. — И ненавижу всю эту болтовню о религии или загробной жизни. Они должны говорить лишь о том, как жил человек. Хватит с меня этих проповедей.

— Вас не тревожит смерть?

— Меня тревожит только то, что я умру, а дом останется неприбранным, и люди решат, будто я бездельница и неряха.

Она подчеркнула свои слова решительным кивком.

— Да, основательно вы все продумали.

— А то, — усмехнулась она. — У меня умер муж. Вышла за другого — так прошел ровно год, и он тоже умер. За пять лет с десяток соседей похоронила. Так что мы с костлявой близки.

— Ладно, — не стал спорить я. — Тогда просто спрошу: есть ли в вашей жизни что-то нерешенное? То, о чем вы хотели бы позаботиться?

— Помимо грязи в доме? Да нет.

— Вам правда есть дело до людских пересудов? — искренне удивился я. — Да устройте хоть бардак, какая разница? Бетти, это же смерть!

— Так-то оно так, — сказала она, немного подумав. — Да, наверное, вы правы.

— А еще? — спросил я. — Есть у вас тяжесть на сердце? Бетти молчала довольно долго.

— Я никому не говорила, — наконец открылась она. — Есть нелады в семье. Сын хотел жениться, но я была против. Настояла, они разошлись. Потом она сказала ему, что беременна, и он покончил с собой. Она теперь судится с нами за его деньги. Говорит, на ребенка, но пока все идет на адвокатов.

— Жаль, — сказал я. — Наверное, вам очень трудно.

— Я никому не говорю о сыне. Даже когда подруги начинают плакаться о том, как им тяжко в семье. Мне стыдно. Если они узнают, то поймут, что моя жизнь не такая, какой кажется. И что хуже всего, я даже с внуком не могу повидаться из-за иска. А ему всего два годика.

— Вы злы на сына за то, что он лишил себя жизни?

— Не совсем.

Это меня удивило.

— Вы злы на Бога? За то, что Он позволил этому случиться?

— Нет.

Бетти была поразительно стойкой. Такая боль, такие потери… и она держалась, как солдат. Мои вопросы о духовном просто разбивались о ее броню. Я не мог найти ни малейшей бреши. Неужели она не видит, что Бог хочет облегчить ее скорбь?