Следы на снегу

Шепот нежности

С тяжело бьющимся сердцем, подкашивающимися ногами и постоянными поглядываниями на раненого Гила, Кай все-таки добрался до его дома, который находился чуть ли не в самом конце города, окруженный густым лесом.
Увидев его, Кай не мог поверить, что в таком старом и заброшенном доме может еще кто-то жить. Небольшой деревянный заборчик, ограждающий дом, был наполовину разрушен, а старая калитка, которую Кай отворил, встретила гостей режущим слух скрипом. Краска со стен дома давно сползла, на фундаменте проросли лозы плюща и поползли вверх, к самой крыше, а окна были запылены и выглядели, словно очки ослепшего старика.
От этого дома веяло поистине дряхлой атмосферой. Неужели Гил живет в этом...здании?
- Почему твой дом в таком запущенном виде? - спросил Кай, осторожно открывая входную дверь, которая была даже не заперта.
- Потому что мне нет до него дела, - ответил Гил, входя в дом.
Кай успел отметить, что даже будучи раненым, Гил оставался самим собой. И это немного радовало Кая.
Однако, как только он вошел в дом, вся его радость вмиг испарилась. Вначале Кай поморщился от тошнотворного запаха, который стоял в помещении: пахло сыростью, пылью и еще чем-то зловонным, отчего у Кая закружилась голова.
Да, было видно невооруженным глазом, что за домом давно никто не ухаживал. Почти что всюду было огромное количество паутины, слои пыли и этот невыносимый, дурной запах плесени.
Дом был совсем маленьким, однокомнатным. Небольшой холл вел в гостиную, где была расположена также и соединенная с ней кухонька. В гостиной стоял один ободранный диван, из которого беспощадно лезла набивка, одно кресло и запыленный телевизор. Были здесь и три других двери, две из которых явно вели в уборную и ванную комнату. А вот третья наверняка была спальня...
Пока Кай отходил от обстановки и специфичного зловония, Гилберт последовал к третьей двери, прикрывая рану на руке. А Кай тем временем пытался найти в этом беспорядке аптечку, где наверняка должен лежать кусочек бинта.
- Гил, где у тебя лежит аптечка? - громко спросил он, поочередно открывая каждый ящик.
- Я и сам не знаю... я почти никогда ею не пользовался, - услышал он из спальни ответ.
Эти слова очень удивили Кая.
- То есть, как ты не знаешь? Это ведь твой дом!
Ответом ему было молчание. Кай, понимая, что Гила сейчас лучше ни о чем не спрашивать, сам попытался найти необходимые средства.
Наконец, отыскав небольшой ящичек с красным крестом (он находился в верхней тумбе), Кай направился к Гилу.
Войдя в спальню, Кай не удивился, увидев, в каком состоянии находится комната: кровать не убрана, некоторые вещи разбросаны на полу, а на облезших обоях Каю удалось увидеть три большие полосы, словно след от когтей. Оставив мрачные предположения, Кай сел рядом с Гилом, который задрал рукав толстовки и с шипением поморщился.
- Не волнуйся, я сейчас обработаю рану, - заботливо уверил его Кай, открыв аптечку.
- Ты уверен, что мне это необходимо? - спросил Гилберт, с неким испугом глядя на подозрительные баночки с жидкостями. - У меня есть способность заживлять любые раны...
- Я не хочу, чтобы в них попала инфекция, - безукоризненно отрезал Кай, смачивая кусок ваты антисептиком. - Давай руку...
Гилберт, хоть и с долей сомнения, протянул руку Каю, и тот принялся осторожно дезинфицировать рану. Для него было важно не причинить Гилу хоть какой-либо вред или неудобства, потому что при каждом прикосновении Гилберт болезненно морщился.
- Потерпи чуть-чуть, - мягко попросил Кай, улыбнувшись. - Болит?
- Почти нет, - Гилберт тоже улыбнулся, не считая того, что улыбка получилась слабой.
В тот момент Кай почувствовал, как и его боль, находящаяся глубоко внутри, медленно начинает исчезать...
Когда рана была продезинфицирована, Кай начал накладывать повязку, а Гилберт молча и покорно ждал, пока его любимый человек закончит все эти манипуляции. Он был уверен, что восстановиться гораздо быстрее обычного скорее не от лекарств, а от самой заботы Кая, его поддержки и присутствия.
А Кай, накладывая повязку, не переставал оглядывать помещение, которое, по его мнению, давно подлежало тщательной уборке. Он просто не мог понять, почему Гил так легкомысленно и даже безответственно относится к своему обиталищу.
Чтобы не задевать какие-либо чувства Гила, Кай аккуратно спросил:
- Гил... почему ты не прибираешь свой дом? Он у тебя в таком запустении...
На его слова Гилберт лишь опустил взгляд и ответил:
- Он всегда был таким. С тех пор, как я сюда пришел...
Кай туго завязал узел повязки и еще раз внимательно ее осмотрел, проверяя, чтобы рана не начала снова кровоточить. Гилберт глянул на перебинтованную руку и, оставшись довольным, улыбнулся.
- Спасибо, - сказал он Каю.
- Если начнет болеть - только скажи, я тут же наложу новую! - ответил тот заботливо. - И ничего не утаивай от меня, хорошо? - поучительно добавил Кай.
Гилберт кивнул, а затем вдруг вздохнул - тяжело, будто огорченно. Кая это насторожило.
- Что такое?
- Кай, прости, я втянул тебя в то, от чего так хотел защитить, - произнес Гилберт тихо, с явным сожалением. - Все эти тайны...оборотни... всё это ненормально для обычного человека.
Глаза Гилберта неотрывно глядели в пол, лоб у парня нахмурился, и сам он выглядел каким-то подавленным. Кай хотел было возразить ему, но тут Гил продолжил:
- Наверное, я должен тебе кое-что рассказать. О себе, о том, ради чего я вообще здесь оказался... Ты имеешь право знать.
В запыленной комнате воцарилась нереальная, почти мертвая тишина, в которой Кай смог услышать даже собственный стук сердца. В этом безмолвном царстве юноша боялся произнести хоть один звук. Кай хорошенько напряг все свои органы чувств, готовый внимательно выслушать друга и, по возможности, понять его.
Гилберт начал свой рассказ:
- Когда со мной произошло то, что навсегда изменило мою жизнь, этот город был еще совсем небольшой провинцией. Мы жили в маленьких деревянных домиках почти на границе с лесом - нашим главным источником пищи и воды... У меня была самая обычная семья, я жил самой обычной на то время жизнью - часто помогал отцу вспахивать землю, приносил матери ягоды и грибы из леса... Я думал, что все будет так, как и всегда...но ошибся.
В этот момент лицо Гилберта стало еще печальнее, что казалось, будто он сейчас взвоет от какой-то внутренней боли. Каю стало не по себе, но он терпеливо ждал продолжения.
- Однажды, когда я в очередной раз пошел в лес за ягодами, мне встретился волк... Я был сильно напуган и не имел понятия, что делать, к тому же, мне было всего десять лет.
Волк, естественно, набросился на меня, но мне чудом удалось спастись, отделавшись лишь укусом. Несмотря на то, что укус оказался сильным, я смог выжить, но... с того самого момента я обрел себя на ужасную судьбу.
Печаль, скорбь и боль буквально застыли в затхлом и пропахшем медикаментами воздухе, и Кай даже на секунду смог почувствовать их едкий и неприятный запах, от которого начинало щипать в глазах.
Гилберт на минуту притих, видимо, собираясь с мыслями. Чтобы хоть немного утешить друга, Кай положил ему на плечо руку и крепко сжал его, сочувственно улыбнувшись. Удивительно, но Гилберт не смог сдержать ответную улыбку.
Чуть погодя, он снова продолжил говорить, на этот раз устремив глаза в левый угол комнаты, что находился за спиной Кая. По какой-то причине оборотень не решался заглядывать сердечному другу в глаза.
- Несмотря на укус, который причинял мне боль и был самым неприятным воспоминанием, я по-прежнему жил спокойной и размеренной жизнью... пока мне не исполнилось тринадцать.
- Почему именно тринадцать? - осторожно и даже тихо спросил Кай.
- Потому что именно в этом возрасте у новообращенного просыпается его "звериная сущность". То, что я был укушен всего за три года до обращения - чистая случайность... - с этими словами Гилберт сделался хмурым, как туча.
Сожаление превратилось в недовольство. Тяжелые воспоминания вновь нахлынули на Гила и не хотели так просто его отпускать.
- Когда наступило мое тринадцатилетие, я перестал быть человеком...и превратился в монстра - волка-оборотня, который подчиняется своим животным инстинктам.
Той роковой ночью, при полной луне, которая одним своим появлением свела меня с ума, я...
В этот момент Гилберт неожиданно зажмурился и крепко стиснул ладонями ткань простыни. А затем произнес страшные слова:
- Я убил свою семью!..
При этих словах у Кая сердце упало в пятки. Несколько минут он старался совладать с собой и осознать, что ему не послышалось. Напряжение, застывшее в воздухе, сдавливало легкие и мешало дышать...
Едва только Кай хотел спросить, почему он так сделал, как Гилберт продолжил.
- Зверь внутри меня оказался сильнее человека, - голос Гила сел и начал дрожать под тяжестью эмоций и страхов, которых Гилберт вновь проживал. - Все произошло, как в тумане... я почти ничего не помню. Я был охвачен странной яростью, которую никак не мог остановить! Перекошенные от страха лица, море крови... все это обрывки той кошмарной ночи!
Чем дальше Гилберт говорил, тем громче становился его голос, и тем больнее становилось на душе у Кая.
- Я ничего не мог поделать! - чуть ли не кричал Гилберт. - Тот зверь, в которого меня превратили, не знал ни жалости, ни пощады! Он просто рвал всех подряд, не разбирая, кто перед ним - родственник или чужой человек! Это была агония для моей души... Я хотел остановиться, но не мог! Я ослеп от ярости!
- Гил!
Кай стремительно прижал Гилберта к себе, стараясь остановить его панику и страх, потому что оборотень в те минуты просто не мог совладать с собой. Ему было страшно, больно, одиноко даже несмотря на то, что Кай крепко сжимал его в своих объятьях.
Лихорадочное дыхание Гила обожгло Каю шею, но он держал его, не в силах отпустить.
- Я перебил половину деревни... Земля была полностью обагрена кровью... - шепотом продолжал Гилберт, и это придавало его рассказу еще больше зловещности. - Все мое существо наполнилось омерзением, мучительной болью и ужасом... В тот миг я возненавидел себя... И тогда из моей груди вырвался пронзительный, душераздирающий вой... На него сбежалась небольшая стая волков, в которой был тот самый зверь, превративший меня в чудовище. Я увидел, с каким самодовольным видом он на меня смотрел, словно оценивал то, во что меня превратил!.. Тогда я услышал их голоса... они звучали прямо в моей голове: "Наш вожак не зря оставил тебе жизнь. Он был уверен, что в тебе течет кровь убийцы... И теперь ты стал сильным самцом. Пойдем же с нами. Ты будешь свободен от человеческих законов и вдоволь насытишься настоящей жизнью..."
Я смотрел на их кровожадные морды и разрывался между двумя своими душами - волчьей и человеческой. Одна чувствовала свое родство с волками и хотела быть в стае, как часть одного целого... а другая ненавидела их и проклинала за все, что они сделали...
Я послушался вторую сторону. И убежал.
Слабость и пережитое вновь прошлое взяло над Гилом вверх - он обмяк в руках Кая, словно тряпичная кукла, но все еще находился в сознании и из последних сил держался за Кая, как за спасительную нить. Он хотел рассказать всё именно сейчас.
- Много лет я скитался по лесам и равнинам и всегда оставался чужим... как зверь, так и человек, но... - голос Гила стал совсем тихим, и Каю с трудом удавалось разбирать слова, - одиночество закалило меня... Я использовал свою силу, чтобы выжить, и стал по-настоящему сильным... Как только хищники чуяли мое присутствие, то тут же разбегались... Казалось, я сумел освоиться со своим новым обличием и принять новую судьбу, но... мне не хватало друзей и человеческого общения... Я так хотел...
Гилберт не докончил - он утратил последние силы и теперь мирно пребывал в забытье на руках у шокированного Кая. Парню потребовалось несколько секунд, чтобы он смог прийти в себя от услышанного и осторожно уложить Гила на подушку. Лоб оборотня горел, и Кай поспешил сбить температуру. Найдя небольшой кусок тряпки, Кай намочил его в холодной воде и мигом приложил к раскаленному лбу Гилберта. К счастью, после нескольких повторов этой процедуры жар немного спал.
Сердце Кая в тот момент так сильно билось в груди, что невозможно было унять его бешеный ритм. История Гила повергла его в настоящий шок и оставила неизгладимые впечатления в его душе. Просто в голове не укладывалось, что Гилберт смог пережить столько бед, перенести уйму страданий и при этом остаться в живых и не сойти с ума от горя. Он прошел через настоящий ад, и, что самое удивительное, смог сохранить в себе человечность. Наверняка он хотел рассказать что-то еще, однако, по-видимому, слишком устал. И хотя Кай так и не узнал, как Гил оказался в этом городе, и как смог прожить столько лет, не превратившись в дряхлого старика, он не спешил вытягивать ответы из своего друга. Тот и сам все ему расскажет, когда наберется сил. Ведь и самому Каю нужно было отойти от стольких потрясений, произошедших всего за один день.
И тут он, как громом пораженный, вспомнил одну вещь.
Родители! Они, небось, уже разыскивают его по всему городу и страшно волнуются!
Обнаружив в кармане куртки немного намокший, но невредимый телефон, Кай тут же набрал номер мамы, поспешно придумывая очередную ложь, чтобы получить разрешение остаться у Гила хотя бы до вечера.