Тёмный командир

Глава 17. Семейный вечер

Первые недели лета шли ужасающе медленно, и Гарольд просто умирал от скуки — даже Дурсли, оправившись от первого шока, теперь не обращали на него никакого внимания. Они вели себя так, будто бы он был соседским котом, за которым им приходилось присматривать: не разговаривали с ним, но и не заставляли работать, нехотя кормили, чтобы не помер, но только если он сам спускался за едой.

Командир поначалу пытался было расшевелить родственничков, но все его попытки не меняли ровным счётом ничего. Гарольд даже подозревал, что если бы он ходил по дому голышом, то Дурсли лишь задёрнули бы шторы, чтобы никто из соседей этого не увидел. Он решительно не понимал их поведения до тех пор, пока вдруг не наткнулся на забившийся у порога клочок бумаги; почерк Сириуса Гарольд узнал сразу и в то же мгновение понял, в чём дело. Дурсли просто-напросто до смерти боялись его крёстного-уголовника, который ещё и имел наглость написать им, судя по всему, довольно устрашающую записку. Гарольд тогда лишь посмеялся и оставил попытки вывести родственников из себя, поэтому дни потянулись ещё медленнее, а все размышления неизменно приводили к мыслям об Азкабане.

Сейчас, лёжа на кровати и смотря в одну точку, что он только и делал в последние дни, лишь изредка выбираясь вниз за едой, Гарольд вдруг снова почувствовал, как что-то внутри сжалось — он уже третью неделю маялся здесь от безделья, в то время как его люди каждую минуту страдали в ужасной тюрьме. Он сжал зубы почти до скрежета. Почему же Том медлил?

Вдруг внизу хлопнула входная дверь — дядя Вернон приехал с работы. Сразу же раздалось приглушенное щебетание Петуньи, встречающей мужа, вот только тот явно был чем-то недоволен больше обычного. Гарольд тихонько приоткрыл дверь и вышел на лестницу.

— Где этот мальчишка, Петунья?!

— Я сегодня его не видела... — тихий голос тёти почти терялся на фоне шумного дыхания Вернона. — Опять сидит наверху, скорее всего.

— Поттер! — крик Дурсля же услышал бы и мёртвый.

Гарольд нехотя спустился на пару ступеней и скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя безразличие, хотя был готов сейчас сплясать нечто неприличное прямо на лестнице от радости, что на него, наконец, обратили внимание.

— Я не нанимался бегать по поручению твоих дружков, ясно тебе, мальчишка? — Вернон побагровел от злости, потрясая кулаком с зажатой в нём верёвкой.