Граф Шипов

ГЛАВА 9

Свадьба молодых юноши и дамы всегда считается одним из самых прекрасных, самых важных событий. А если это свадьба привилегированных особ, то такое яркое событие становится и одним из самых обсуждаемых в высших слоях общества. В конце каждого сезона таких свадеб можно было наблюдать достаточное количество, чтобы эти союзы, то, что им предшествовало, сама церемония и дальнейшая судьба пары, не сходили с уст и могли обсуждаться вплоть до следующего сезона на всех званых вечерах и балах. Одной из таких, как можно уже догадаться, была и наша новоиспеченная пара наследника многоуважаемого лорда Бонема и средней дочери семьи Уорренов. Их союз в глазах общественности выглядел столь идеальным, что многие молодые девушки, которые только дебютировали или собирались дебютировать в следующем сезоне, мечтали о такой же судьбе. Ведь сама герцогиня, считалось, поспособствовала этому браку. Это не могло не радовать леди Уортон, ведь приглашение на ее бал, благодаря таким блестящим союзам, снова становилось самым желаемым предметом для любой дамы, будь то мать или молодая девушка. Именно потому, что имя таких высокопоставленных особ как леди Уортон крутилось вокруг этой свадьбы, все с нетерпением ждали этого события. А многие питали надежды быть на него приглашенными. И именно по той же причине барон Итен Бонем не мог позволить себе упасть в грязь лицом и не устроить грандиозную свадьбу для своего единственного сына. А миссис Вероника Уоррен видела в этом браке наивысшее благословение, посланное на их семью. Ведь это принесет им столько известности и почетаемости, что их дом будет ломиться от приглашений и кавалеров, сватающихся к ее старшей дочери. Стать самой счастливой матерью и самой удачливой семьей на заключенные браки, что могло больше греть душу, как не осознание этого?

Лорд Бонем ясно дал понять, что не пожалеет никаких средств для того, чтобы лишний раз блеснуть своим достатком и значимостью, а это значило, что в устройстве свадьбы миссис Уоррен могла позволить себе любые фантазии. При этом баронесса не то, чтобы не мешала, но и поддерживала любую ее идею по оформлению и любым свадебным хлопотам. День был назначен, приглашения разосланы. Кажется, что счастье так и витало в воздухе, каждый был рад этому событию. Ну а кому-то приходилось поддерживать этот невероятный восторг и счастливое возбуждение, притворяясь и скрывая свои истинные чувства и переживания.

Уже целый месяц Элизабет Уоррен начинала свое утро с того, что вместе с платьем надевала на себя улыбку и участное выражение лица. Маску заинтересованности, неимоверной поддержки и безграничной радости за сестру. В душе она, конечно же, молилась о том, чтобы этот день поскорее настал и ее страдания в конечном итоге закончились и удалились в уезжающей карете вместе с ее сестрой и мистером Бонемом. Конечно, они все еще виделись, все еще улыбались друг другу, совершая семейные прогулки, посещая Лондон и выходя в свет вместе, уже как будущие родственники. Но общались ли они? Едва ли наши бедные страдающие влюбленные обменялись хоть парой слов за прошедший месяц. Все, чем они могли удостоить друг друга - это небольшое приветствие и прощание. Элизабет могла идти рядом с сестрой, что шла под руку со своим будущим женихом, в то время как Эндрю развлекал Кэтрин интересными рассказами о своей жизни, которые уже приходилось слышать той, с кем он не имеет возможности и сил более говорить. Но даже это, казалось бы, настолько незаметное и малое внимание, коим они одаривали друг друга (а скорее его отсутствие), даже оно давалось им с огромной болью. Все это требовало у них сил намного больших, чем это можно представить. Иногда мисс Уоррен так хотелось ответить на какую-нибудь шутку или обсудить тему, поднимавшуюся мистером Бонемом. А ему просто хотя бы взглянуть на нее, когда она что-то говорит своей сестре или матушке, или кому либо еще. Но он знал, что ему нельзя. Ведь тогда он бы не смог отвести от нее глаз, и это не осталось бы незамеченным. Теперь все взгляды тех, кто находился с ними рядом и имел удовольствие общения с новой будущей четой и их семьями, были направлены на них. А эти взгляды подмечали всё, каждую мелочь. Эндрю знал, это общество находится на пике своей жестокости именно тогда, когда больше всего, казалось бы, счастливо за вас. Весь этот спектакль, что они разыгрывали, представлялся полным безумием для Элизабет. Каждое утро она с уверенностью убеждала себя, что все это правильно, что иначе быть не может, и в то же время, каждую ночь тихо выплакивала все напряжение и свои реальные чувства в подушку.