Звериный клинок

10 глава

Каннибализм

К тому времени, как Чан Ань вернулся домой, А-Янь уже заснула. Он немного помедлил у двери, но в конце концов не вошел. Мальчик встал на цыпочки и какое-то время разглядывал в окно спину женщины. Затем он вытер рукавом пепел с лица и прошептал:

- А-ма, я ухожу.

И вот так, не сказав А-Янь ни слова, он ушел. Ребенок прошел через знакомый лес, пересек тренировочную площадку, на которой он часто подглядывал за воинами, а затем проскользнул в дверь. Спустя какое-то время он подобрал старый кинжал и, зажав его в руке, начал бежать по склону, не останавливаясь. От постоянного быстрого бега у него болела грудь и он чувствовал себя так, словно с каждым новым вздохом его изнутри кололи иголки. И все же он был достаточно решителен, чтобы пробежать всю дорогу до горы Юфэн, которая считалась для людей запретным местом.

Старейшины, знавшие гору, говорили, что это место настоящего каннибализма, где могут жить только истинные боги или дьяволы. С того момента, как они поднялись по склону холма, смертным только и оставалось, что молиться. Они могли слышать дрожь и страх исходящий из глубин собственной души. Однако, вероятно потому, что был еще слишком мал и душа его еще не успела развиться, Чан Ань задержал дыхание и бросился в запретную землю. Он решил пойти к человеку, который научил его тому единственному трюку. Вне зависимости от того, был тот богом или демоном.

Между горой Юфэн и ее подножием не было никакой разницы, повсюду тот же густой лес. Но чем выше он поднимался в гору, тем холоднее становилось. Пот на тонкой одежде мальчика высох от ночного ветра, он задрожал и сжал в руке ржавую железку. Чан Ань поднялся на холм, но потом остановился. Он посмотрел вверх в надежде разглядеть вершину между облаками, однако, не смог ее увидеть. Ребенок был в растерянности, внезапно он понял, что гора слишком высока, крута и велика. Он даже не мог понять где север, а где юг. Человек очень легко сбивается с пути.

Но дороги назад уже не было. После сожжения плотника и бегства из дома А-Янь мальчик чувствовал себя полностью предавшим желания Чжэ Яня. Он говорил, что за благодарность, нужно платить благодарностью; враждой за вражду. После сделанного нельзя вернуться назад. Это то, что Чжэ Янь сказал ему, когда он был младше: вероятно, он сам жил очень плохо, но хотел вырастить из Чан Аня сильного человека. Эти слова были для ребенка подобны медитации каждое утро и вечер. Словно сутры Чжэ Янь постоянно повторял их ему, без этого день был бы не полным.