Одержимость киллера

16

удовольствия и боли.
— И все? У тебя и раньше были красивые женщины с привлекательным телом.
— Да, и все.
— Хочешь знать, что я думаю? — спросила Валя, пытаясь поймать мой взгляд.
Я поймал себя на том, что изучал трещины на стене, пялился на ржавое основание
раковины в открытой двери ванной, обратил внимание на луч солнечного света на потолке
— в общем смотрел на что угодно, только не на девушку.
— Нет, навряд ли меня интересует твое мнение.
Разумеется, Валя меня проигнорировала.
— Я верю, что у тебя было тяжелое детство, что ты вырос в плохом районе среди
опасных людей и научился быть жестким. Но, по-моему, это не все. Ты не разрешил мне
говорить о твоем младшем брате, потому что расстроен. И боишься это показать. Мне
кажется, ты что-то недоговариваешь.…
— Что я сказал? Разговоры об брате под запретом.
— Прекрасно, — пробормотала Валя.
— Еще раз напоминаю, ты моя, ясно? Я спас тебя и заявил свои права. Твоя работа
доставить удовольствие мне и только мне. То, что мы бежим от "русских", не меняет нашего
первоначального соглашения. Я понятно выразился?
— А что, если я хочу быть кем-то большим? Например, другом.
— Другом? — я чуть не упал со смеху.
— А почему нет? Кто же откажется от личного телохранителя?
На лице Вали появилась улыбка.
— Все, перестань, — усмехнулся я. — И потом, у таких, как я, нет друзей.
Девушка замолчала.
— Итак, чем займемся?
— Найдем еду и постараемся отдохнуть.
— Звучит как план.
— Пожалуйста, — сказал я.
— За что?
— За то, что спасаю твою жизнь.
— Что ж, спасибо, Мистер Таинственный Киллер. Хотя я совершенно уверена, что тебе
нужно сходить к психиатру… но я все еще очень благодарна за твою гребаную защиту.
— Знаешь, у тебя забавный способ выражать благодарность. Но не волнуйся. Позже
покажешь, насколько ты мне признательна.
Валя опустила глаза и закусила губу, с трудом сдержав улыбку.

Я сидел за столом в номере мотеля и чистил пистолет, но пришлось прервать занятие,
чтобы понять, о чем болтала Валя.
— Что это за мотель, где нет телевизора или кондиционера? — негодовала девушка.
Она откинулась на спинку стула, поджав под себя ноги и усевшись на них задницей, и
принялась рыться в своем чемодане.
Я оглядел номер.
— Может, починишь картину?
Валя взяла ее в руки.

— Интересно, получится ли у меня сшить кусочки? — с сомнением произнесла она. —
Я никогда особо не умела заниматься всякими женскими штуками. А вот моя бабушка вязала
все, что угодно. Я всегда говорила, что она могла бы связать мост от Земли до Луны. Она над
этим смеялась.
Мне нечего было ответить, поэтому я промолчал. Солнце уже клонилось к закату, и
комната наполнилась оранжево-красным сиянием от солнечных лучей, пробивавшихся
сквозь задернутые шторы.
— В детстве меня называли книжным червем, — продолжила Валя. — Другие девочки
играли с куклами Барби, чайными сервизами или игрушечными пупсами… По-моему жутко,
покупать маленьким девочкам игрушечных детей, о которых нужно заботиться. В любом
случае, они играли, а я сидела в своей спальне и читала. Когда мне исполнилось
одиннадцать, я могла прочесть роман за три дня. Моя учительница английского языка,
Мария Викторовна, так мной гордилась, что подарила мне значок. Я выглядела как ботаник, но
чувствовала себя счастливой. А вскоре после этого умерла моя мама.
Девушка все еще копалась в чемодане, не поднимая взгляда. Поняв, что вот-вот она
поделится историей своей жизни, я вздохнул и плюхнулся на кровать. Меня начинало все
раздражать, возможно, даже ощущалась клаустрофобия от того, что я застрял в номере
мотеля. Мои дни проходили в вечных в разъездах, я рыскал по улицам, ходил туда-сюда и
собирал информацию для работы. Необходимость оставаться на одном месте убивала меня,
даже несмотря на то, что я был в компании красивой, очаровательной женщины.
— Знаю, что ты многим из-за меня рисковал. И не уверена, что по-настоящему
отблагодарила тебя, — произнесла Валя. — Поэтому, мне кажется, будет справедливо, если я
немного расскажу о себе. Трудно это сделать просто так, да? Всегда ненавидела эту фразу:
«расскажите о себе». Что на это ответить? Рассказать все до мельчайших подробностей?
Например, что первый фильм, который я посмотрела, был фильмом ужасов, или что я
ударила мальчика по лицу, когда мне было восемь лет, потому что он не дал мне покачаться
на качели из автомобильной шины?
Валя продолжила.
— Или рассказать о своих мечтах, чувствах? А, может, о том, что я написала половину
романа, действие которого происходило в стране фантазий, где обычная фермерская
девушка отправилась на поиски спасения своей матери из загробной жизни? Это было до
того, как мы с Дмитрием приехали в Москву. Жуть, правда? Это ужасно, просто… ужасно.
Поэтому я бросила его писать. Или могу рассказать, что когда-нибудь хотела бы написать
другую книгу, которой, возможно, смогла бы гордиться. Могу поделиться тем, что иногда
мечтаю стать библиотекарем и что психология — это не моя настоящая страсть. Когда я
была ребенком, работа библиотекаря казалась мне самой крутой работой в мире… — Валя
казалась потерянной в своем маленьком мирке и поглощенной мыслями о прошлом.
— Или я буду умнее и просто расскажу о своем цвете глаз, росте, весе и режиме сна.
Глаза голубые, рост пять футов четыре дюйма, а вес сто двадцать пять фунтов. По поводу сна
добавлю, что, закрыв глаза, мне сразу мерещатся Ларионов и Дмитрий, и это прогоняет сон
напрочь.
Я глубоко вздохнул.
— Ты много наговорила.
— Тут не почитать. Не посмотреть телевизор… Такое ощущение, что я схожу с ума.
Валя поставила чемодан на пол.