Клиника Орочимару: любой каприз за ваши гены

Нежданные потенциалы

      Никто не ожидал такого от Сасори, но он влился в работу клиники настолько, что кроме лечебных взял на себя управленческие функции. Вечно не у дел во время службы в Акацуки, запрятавшийся в мастерской отшельник, получеловек с признаками социопатии внезапно решил командовать парадом. Гордыня была одним из тех немногих чувств, которые остались у Акасуны, и ему дичайше льстило, что первым в штат позвали именно его. А ещё то, что именно он какое-то время был напарником Орочимару. Даже больше — принимал участие в его вербовке. Потому Сасори ощущал себя на особом счету, вёл себя как полноценный заместитель главврача и, к слову, делал это довольно неплохо. Правда, смотрелось со стороны забавно, особенно с учётом внешности 15-летнего подростка, но только до первого куная из локтевого сустава с угрозой отравить без надежды на противоядие.

Никто не ожидал такого от Дейдары и Итачи, но они оказались теми, кто в клинике сработался лучше всех. За глаза Дейдаре пророчили скорое вступление в клан Учиха, минуя этап обязательного кровного родства, так как их общение с Итачи во время операции очень напоминало обмен информацией двоих пользователей Шарингана. Кивками и звуками. Покачать головой: не рак. Лёгкий кивок: рак, приступай к работе. Кивок и чуть расширенные глаза: очень агрессивный рак, так что работай внимательно, пропустишь хоть пару клеток — и пациент за неделю метастазами обрастёт. Наклон головы в сторону и уголки губ вниз: не рак, но твоё вмешательство понадобится. Никаких движений головой и глаза по пять копеек: что-то неведомое, никогда такого не видел, собираем консилиум. Но если хоть кто-то брал на себя смелость заявить об этой странной дружбе Дейдаре, тот моментально начинал психовать и с пеной у рта доказывать, что Учих больше жизни ненавидит, Итачи — Шаринганистый понторез, стоять рядом с ним на операции — позор ниже плинтуса, и делает он это только ради высшей цели. Во имя искусства, конечно же.

Никто не ожидал такого от Хидана, но он заинтересовался своими обязанностями куда глубже стандартного воскрешения с помощью силы Дзясина. Первое всеобщее удивление пришло тогда, когда фанатик заелся с Кабуто по поводу хирургического доступа прямо во время операции.

— Куда скальпель тычешь, четырёхглазый? Охренел? Ты в сантиметре от аорты идёшь, а она, сука, пульсирует, рука скользнёт — до потолка кровища херачить будет, — взорвался Хидан, от чего Кабуто дёрнулся так, что и впрямь чуть не задел аорту.

— Здесь хирург — ты или я? — задыхаясь от наглости сотрудника, выцедил Якуши.

— Да твори что хочешь, знаток хренов, мне по боку как-то, — отмахнулся Хидан. — Только я эту схему знаю так же чётко, как и то, что однажды Дзясин-саме осточертеет и он покарает всех еретиков вроде тебя. Я сам её проворачивал, когда надо было аорту на жертвоприношении распанахать. Но мне-то это и нужно было, а вот у тебя я не вижу ритуального круга вокруг стола.

Кабуто заскрипел зубами так, что передёрнуло даже стойкого к неприятным звукам Дейдару, но дальше по выбранному доступу продвигаться не стал.

Позже оказалось, что Хидан может подобраться к самым труднодоступным органам и образованиям, обходя жизненно важные структуры с ювелирной точностью. Просто потому, что в силу кровавых обрядов хорошо научился наносить разного рода увечья, и теперь действует от обратного. Возможно, он не всегда мог озвучить свою тактику анатомически верно, но зато всегда знал, где «зелёный свет», где «ходим по охуенно тонкому льду», а откуда «ёбнет не по-детски и принимайте жмурика».

Никто не ожидал такого от Какудзу, но без него молодое учреждение давно бы вошло в тупик по вопросам оборудования. Казначей был уверен: больше приборов — больше пациентов, которые на них могут обследоваться и лечиться, а больше пациентов — больше денег. Поэтому очень скоро в клинике стали появляться всевозможные сканеры, томографы, анализаторы, аппараты для диализа всего на свете и вообще всё, что имело хоть малейшее отношение к медицине и реально было достать по контрабанде.

А вот зарплаты повышать он наотрез отказывался. «Всё равно никуда не денутся, — уверенно заявлял Какудзу. — Для всего мира мёртвые. Да и тратить им особо не на что, так что пусть и за это спасибо скажут».

В последнем казначей отчасти был прав. Сотрудники клиники в ней не только работали, а ещё и жили с полным питанием. На обустройстве личных комнат пятисердечник тоже хотел сэкономить и оформить их по типу капсул, а также кормить всех один раз в день внутривенно, но тут уже вступился Орочимару с угрозой снизить скупердяю процент от доходов. Какудзу не сильно испугался, понимая, что всё равно ворует из бюджета куда больше, но, тем не менее, на уступки пошёл.

      И тем более никто не ожидал, что сарафанное радио разлетится так быстро и так далеко. Будучи запущенным только ради дополнительного дохода и генов, проект оправдал себя более чем полностью, и Орочимару всерьёз задумался, где он стал проводить больше времени: в клинике или лабораториях. Успех предприятия рос с огромной скоростью, и все сотрудники, согласившиеся изначально ради разнообразия, всё отчётливее понимали: никуда они уже не уйдут. Они заняли свои места и оказались востребованными.