Жестокий сосед

56. Не будь нежным

Господи, я вскакиваю с кровати в холодном поту, пытаясь остановить дрожь в теле и вытравить остатки этого ужасного сна! Нет, это неправда, всё хорошо. Как мой пьяный мозг мог сгенерировать этот сюрреалистичный кошмар? Такое ощущение, что высшие силы разговаривают со мной и показывают — что могло бы быть. К сожалению, кошмарный сон — не единственная моя проблема после вчерашнего. Клянусь, я была уверена, что полностью трезвая — возможно, я и не была сильно пьяной. Но мои действия доказывают обратное. Вряд ли люди вокруг сочли меня адекватной.

Больше всего я жалею, что так поступила с Маратом — поранила ему плечо, а потом... Зачем?! Зачем я всё ему рассказала?! Каждый раз я желала отвадить от него представления о том, что со мной сделали, а вчера сама всё рассказала.

Зажмуривавсь, я с трудом сглатываю. Боль в висках меня просто убивает. Больше я никогда не буду пить, раз не знаю своей нормы. Меня жутко тошнит, поэтому я собираюсь пойти и постараться опустошить желудок, но кое-что меня останавливает, даже приводит в шок.

На тумбочке возле моей кровати стоит стакан воды и две таблетки. Я точно уверена, что вчера была не в состоянии позаботиться о том, чтобы моё утро прошло менее болезненно. Несложно догадаться, на кого я думаю.

Значит, он был здесь?

Так тихо, что я не проснулась.

Но откуда узнал, что я приду домой? Сейчас, когда мой разум более чистый, мне немного грустно, что он отпустил меня ночью одну, пьяную и разбитую. Но с другой стороны, я точно помню, как сама просила и не смею его винить за это. Не после того, как я устроила техасскую резню бензопилой на открытии его клуба.

Сможет ли он простить меня за это? В очередной раз за то, что я испортила ему работу, настроение и выставила его крайним? Ненавижу себя.

Я выпиваю обе таблетки и пью залпом воду. От неё становится легче, проходит это неприятное чувство обезвоживания, сухости губ. Проверяя время на телефоне, понимаю, что уже двенадцать. Два пропущенных от Дамира, два от Ильдара, но ни одного от Марата.

Возможно, таблетки — всего лишь акт доброты и сострадания к похмельной мне.

Тошнота уже не на первом месте. Я понимаю, что жутко хочу заесть неприятные ощущения в горле и пустоту в желудке. Но если в моём холодильнике и есть продукты, то это просроченные на несколько месяцев яйца и молоко. На ватных ногах я выхожу из комнаты, потирая глаза, даже не умываюсь. Дохожу до кухни босыми ногами и взгляд мой падает на огромный букет голубых гортензий, стоящих на крае стола. Подойдя ближе, я рассматриваю букет и вижу сложенную вдвое записку. Разворачивая её, я читаю: