Он пытался найти выход

3

— Как вы себя чувствуете?  — Как овощ. Я заснул прямо перед учениками, меня отправили домой и на недельный отпуск. Странно, что вообще не уволили.  Сегодня он оделся максимально удобно. Даже не смотрел в чем пошёл. Вместо костюма — спортивные штаны и толстовка. Голова грязная и чешется. Когда он вообще был в душе последний раз? Настоящий позор.  — Вы же преподаете в частной школе?  — Да, а что?  — Почему именно такой выбор? Почему не общеобразовательная?  Она же себе не изменяет все тот же странный стиль в одежде. Светлые джинсы, темная футболка. Волосы зачем-то распустила. Сегодня она делала заметки левой рукой, только сейчас Джисон обратил на это внимание. Хотя парень был уверен, что она правша.  — Процент психологического давления на детей из богатых семей выше, чем на детей из обычных семей. Чаще всего родители или не уделяют им время, или заставляют учиться на отлично, чтобы те смогли поступить в Сеульский или Оксфорд.  — То есть вы пошли туда, чтобы им помогать?  — Именно.  — Вам не кажется глупым помогать детям, когда сами не справляетесь со своей жизнью?  — Я справляюсь.  — Оо, правда?  Вот оно.  Эта интонация. Эта фраза. Этот взгляд. Насмешливый и саркастичный.  — Извините, продолжим...  — Вы ведь знали Минхо, — не вопрос, утверждение.  — Минхо?  — Не притворяйтесь, что вы задумали?  — Я не... — она или хорошая актриса, или действительно расстеряна, Джисон склоняется к первому варианту, — не понимаю о чем вы.  — Да бросьте, вы консультировали Феликса, Минхо значил для него слишком много, чтобы он его не упомянул. Но вы знали его лично?  Юджон не ответила. Ловко перевела тему, начала обрабатывать его травму, выяснять почему он боится громких звуков и не может сдерживать свою агрессию. Но Джисон запомнил эту маленькую деталь в её поведении.  Оо, правда?  Яркая ирония, вперемешку с сарказмом. Так мог сказать только Минхо. 
***
  — Проект по истории, — отвратительные жидкие усы учитель так и не сбрил, — будете работать в парах или в тройках.  — Извините, а можно одному?  Почти хором спросили Хан с Минхо. На них покосились несколько учеников, кто-то засмеялся, а учитель ответил, что если они так хотят работать самостоятельно, то обязательно будут в паре. Не то чтобы Джисон не был этому рад.  Чему он точно рад не был, так это возращению Дамрёля. Ещё более упитанного и загорелого. Он явно очень хорошо отдохнул. Был спокоен как удав и доволен как слон, до Минхо не докапывался, с Хенджином общался тепло и дружелюбно, что было странно от гомофоба.  — Учитель, но я действительно хочу работать один, — продолжал канючить Джисон.  Но историк был непробиваемый. А когда Хан осознал, что Сынмин будет со своим соседом по парте, так вообще упал не только духом, но и телом на парту.  — Тебе настолько противно быть со мной в паре? — тихо спросил Минхо.  — Что? Нет. Бредятина.  — Тогда в чем дело?  — Не хочу сближаться ещё и с тобой, — тяжело вздохнул Джисон, — расставаться будет болезненно.  Сосед по парте начинает тихо смеяться, так искренне и радостно, впервые за всё время их общения. Потом он резко замолкает и лезет в рюкзак.  — Я постирал, — говорит он, отдавая толстовку.  — Оставь себе, — всё так же грустно тянет Хан, — ты же мёрзнешь всё время, а одеваться тепло не собираешься.  Точнее не можешь, но он и так боится, что задел гордость парня. Однако Минхо кивает, спорить не собирается, убирает вещь обратно в рюкзак. Джисон тухнул до самого последнего урока, от этих эмоциональных качелей он устал знатно, сам не понимал, что именно его расстраивает. То, что он сближается с людьми или то, что они в этом городе подозрительно долго. Аппетита всё так же не было. Свой обед он отдал Феликсу, втихаря, так, чтобы Минхо не видел, мало ли обидится. Младший благодарил искренне, чуть ли не со слезами на глазах. Насколько сильно жизнь помотала этих детей, что они благодарны обычной шоколадке или толстовке?  — Не грусти, хуй не будет расти.  — А я ещё задавался вопросом: почему же с Минхо никто не общается?  Однако настроение постепенно поднимается. На руку играет ещё то, что он смог сделать так, чтобы они вышли и не попались Дамрёлю. У Минхо на теле синяки все зажили, и выглядел он не таким дохлым как раньше. Казалось, всё становится только лучше. Но вместе с этим Джисон чувствовал себя ужасно, ведь он покинул свой пост наблюдателя, вмешиваясь в жизни других людей.  — Джисон! Хён!  Феликс нагнал их на остановке. Минхо сразу же закатил глаза, хотя, наверное, больше для вида, чтобы показать, что младший брат для него та ещё обуза. Но Феликс заметил это, тут же стушевался и неловко спросил.  — Можно с вами?  — Мы идём делать проект по истории.  — Я не буду мешать, честно.  — Иди домой, Феликс.  — Хён, ты же знаешь, что я не могу...  И что ещё делать, если не брать его с собой? Дома отец снова устроил запой, мать орёт из-за плохих оценок, хотя плохими они не были, восемь из десяти, разве это так ужасно? Непонятно было, кто из них ненавидит своих детей сильнее. Мать, которая уверена, что они ей всю жизнь испортили и лучше бы она сделала аборт. Или отец, который на пьяную голову орал, что они маленькие пиздюки, которые не заслужили ничего, что для них делали. Ведь родители работали, воспитывали, одевали и кормили, а они неблагодарные свиньи.  И если Минхо старался защититься, иногда спорил, за что потом получал лещей, то Феликс же молча выслушивал, запоминал каждое слово и каждый день снова и снова прокручивал их у себя в голове. Раньше он пытался глушить их голоса музыкой, разговорами с другими людьми, фильмами, но сейчас у него не осталось сил ничего делать. Он боялся, искренне боялся каждый раз, когда нужно было возвращаться домой одному. Чаще всего Минхо принимал удар на себя, а если доставалось Феликсу, то старший брат всегда отчаянно его защищал. Он за себя так не боролся, как за него.  — Джисон, извини, давай тогда в другой день, у нас ещё неделя есть.  — А почему Феликс не может пойти с нами? — искренне не понимая, спросил Хан.  — Он не будет тебе мешать?  — Нет, — ответил парень, явно уставший от их спора, — ой, всё, какие вы сложные оба, наш автобус, пошли.  Проезд оплачивает за троих, потому что ну это же я вас позвал. Минхо хочет поспорить, но Хан затыкает его глупой историей, про свою предыдущую школу. Он там был для всех настоящим клоуном, срывал уроки, подбивал остальных на побеги с учебы или саботажи во время контрольных. Тогда все превратилось в настоящий цирк. В последний день он договорился с парнями разбросать везде туалетную бумагу. Убрали дети, конечно, без него. И под негромкий бубнеж Хана, заразительный смех Феликса, они доехали до центра города.  — Только не говори, что живёшь здесь.  — Видишь на последнем этаже, первое окно слева? Так вот там моя комната, пошли.  Высоченное здание, с швейцаром у двери, дорогими коврами и новым лифтом. Вход только по карточкам или через домофон. Феликс с Минхо как будто в другом мире оказались. По сравнению с их старой квартирой, где родители спали в зале, а парни в соседней комнате на одном раскладном диване, из-за того, что отец пропил даже кровати, это место выглядело до неприличного дорого. Им некомфортно стало сразу как они вошли. Обувь грязная, одежда дешёвая и поношенная. Они сюда не вписываются.  Но когда Хан отвёл их в свою комнату и они увидели, что в целом она не сильно отличается от их. Разве что Джисон был настоящей свиньёй, которая не хотела убирать свои вещи. На столе лежала гора посуды, одежда свалена на стул. На кровати настоящий хаос из одеял и подушек.